Перейти к публикации

Воссоздание сейма Великого княжества Финляндского в период правления Александра II


Рекомендованные сообщения

Звонарев Андрей Владимирович
кандидат исторических наук,
доцент кафедры теории и истории государства и права ГОУ ВПО МГПУ

Воссоздание сейма Великого княжества Финляндского в период правления Александра II

Император Александр II вошел в российскую историю как один из главных реформаторов. О реформах, проведенных в период его правления, написаны сотни книг. Куда меньше внимания историки уделяют реформе, прошедшей по указанию императора в Великом княжестве Финляндском – о воссоздании сейма княжества.
В современной отечественной историографии событие это, в основном, оценивается позитивно.1 Однако специальных работ, ему посвященных на русском языке не так много. Можно выделить фундаментальное исследование дореволюционного историка М. Бородкина «История Финляндии. Время императора Александра II», значительное место в которой посвящено подготовке к созыву сейма 1863 г. и его проведению. Несмотря на столь долгий срок, прошедший с момента ее издания, работа не утратила своего значения. Прежде всего, благодаря многочисленным источникам (письма, записки мемуарного характера, цитаты из нормативных актов, резолюции императора на различные доклады), содержащимся в монографии. К сожалению, этого нельзя сказать о выводах автора, так как этот труд был написан в самый разгар дискуссии о форме государственного единства Великого княжества Финляндского и Российской империи.2 Из современных исследований обращает на себя внимание работа одного из ведущих историков Финляндии профессора Хельсинкского университета Матти Клинге «Имперская Финляндия».3
Следует признать, что сам термин созыв или воссоздание сейма в Великом княжестве Финляндском можно считать дискуссионным. Дело в том, что законность проведения предыдущего сейма в Борго в марте 1809 года, с юридической точки зрения, является сомнительным. Боргоский сейм был созван российским императором в период, когда военные действия между Россией и Швецией еще не были закончены и, следовательно, судьба Финляндии не была окончательно определена.
После подписания Фридрихсгамского мирного договора 1809 года вопрос о созыве сейма неоднократно поднимался в периоды царствований императоров Александра I и Николая I. Однако, положительно этот вопрос так и не был разрешен, хотя формально никто из них не отменял сословное представительство в Великом княжестве Финляндском.
Вероятно, что и Александр II первоначально не думал о созыве сейма, как о важной реформе. Выступая в марте 1856 года в Имперском финлянд-ском сенате с программной речью, о предстоящих в княжестве изменениях он ни словом не обмолвился о сейме.4 В связи с этим предоставляется любопытной и реакция императора на выступление профессора теологии Гельсингфорского университета Фр. Л. Шаумана. На праздновании коронации он произнес речь, в которой напомнил о том, что «одно из важнейших постановлений в уложении края то, что народ чрез своих представителей от четырех сословий имеет право на созванных монархом сеймах обсуждать общие важные для края дела». Далее в своей речи профессор Фр. Л. Шауман высказывал надежду на скорейший созыв сейма. Речь была напечатана в университетской типографии и получила большую известность в просвещенных кругах финляндского общества и за рубежом.
Когда же текст речи попал в руки императора, тот одобрив в нем многие места, вместе с тем нашел и много неуместных рассуждений. По его мнению, ничто не давало профессору Фр. Л. Шауману права выступать «представителем жителей всего финского народа». Спустя несколько дней, Александр II сказал графу А. Армфельту, министру-статс-секретарю княжества, что злосчастная речь принесла ему немало огорчений, лишив его возможности тотчас сделать для Финляндии все то, что он задумал, так как всякого рода давление со стороны только связывало его руки.5
Отметим, еще один важный факт, связанный с созывом сейма. Инициа-тива о возобновлении работы сейма исходила от высших должностных лиц княжества. В 1859 году генерал-губернатор Фр. В. Р. Берг, находясь в Петербурге, стал ходатайствовать у императора о разрешении приступить к приготовительным работам по сейму.
По мнению М. Бородкина, предварительно этот вопрос обсуждался на частном совещании в гостинице «Демут», где кроме Фр. В. Р. Берга и А. Армфельта присутствовали еще несколько высокопоставленных финлянд-ских чиновников: Э. Шернваль-Валлен, К. Лангеншельд, ав-Брунер и Антель. Именно после этого совещания, Берг решил доложить императору, что в Финляндии имеются законы, которые не могут быть изменены «без содействия земских чинов». В связи с этим Берг просил императора учредить комиссии для составления перечня узаконений, требующих данного содействия. На это было получено согласие императора, после чего Финляндский императорский сенат активно принялся за составление порученного ему перечня дел.6
Следующим этапом, предворяющим созыв сейма, стало создание, так называемой «январской» или «выборной» комиссии. Идея о ее созыве вновь зародилась в канцелярии министра-статс-секретаря. Барон Лангеншельд совершил поездку по Финляндии с целью установления общего настроения. О недовольстве населения императору доложил А. Армфельт, так как генерал-губернатор Берг на этот раз уклонился от вмешательства. Александр II признал совершенно невозможным в этот момент созвать сейм. Для обсуждения создавшегося положения во дворец были приглашены министр иностранных дел А. М. Горчаков, граф Д. Н. Блудов, Фр. Берг, А. Армфельт, Э. Шернваль-Валлен, К. Лангеншельд, барон П. И. Рокасовский и др. члены комиссии по финляндским делам. Финляндские советники императора сделали предложение учредить выборную комиссию, составленную из представителей сословий, которая бы, по их мнению, могла бы заменить созыв сейма. А. М. Горчаков и П. И. Рокасовский высказали мысли о том, что учреждение выборной комиссии не удовлетворит общество. При этом Горчаков настаивал на немедленном созыве сейма. Император вновь отложил это предложение. По воспоминаниям Лангеншельда, Горчаков заметил, что учреждение выборной комиссии вместо сейма может представиться финляндцам государственным переворотом. Тогда император обратился к финляндским представителям с вопросом: «Могу я ошибиться?». Лангеншельд заверил его, что «этого не может случиться».7
Созыв выборной комиссии был отклонен до завершения Императорским финляндским сенатом составления перечня неотложных дел. Лишь в начале 1861 г. сенат представил императору доклад, в котором обозначил 54 вопроса требующих немедленного рассмотрения. 29 марта/10 апреля 1861 г. был опубликован манифест Александра II, в котором объявлялось о «составлении особой комиссии из лиц, пользующихся доверием своих сограждан и выбранных от четырех сословий Финляндии». Комиссия должна была рассмотреть, каким образом могут быть устроены дела края до того времени, когда император признает «возможным созвать государственные чины и когда дела эти могут получить окончательное разрешение и утверждение» Председателем выборной январской комиссии был назначен сенатор Севастиан Грипенберг.8
Надо отметить, что опубликование манифеста от 29 марта/10 апреля 1861 г. было встречено в Финляндии без особого восторга. Как и предполагал А. М. Горчаков многие восприняли созыв комиссии как серьезное отступление от Основных законов княжества. Некоторые вспоминали правление шведского короля Густава III, который вместо риксдагов, созывал только так называемую комиссию риксдага («сокращенный сейм»). Задачи такой комиссии состояли в том, чтобы совещаться с королем лишь по тем вопросам, которые ей будут предложены. Такие исторические параллели не способствовали одобрению населением княжества инициативы императора.
Единогласного одобрения манифеста не удалось добиться даже в Императорском финляндском сенате. Пятеро сенаторов подали особое мнение. Они считали, что манифест придает выборной комиссии значение равное сейму. Сенаторы просили императора объявить о том, что комиссия должна будет заняться только приготовлением законопроектов к предстоящему сейму. Обеспокоенность сенаторов распространилась и в просвещенных кругах Гельсингфорса. У известного коммерсанта Х. Боргстрема состоялось совещание молодых политиков, университетских преподавателей и публицистов, на котором было принято решение обратиться к императору с адресом, в котором были бы изложены опасения, связанные с нарушением Основных законов «наисвятейшего наследия прошедших поколений». Под адресом собрали около 200 подписей. Наконец, 22 апреля 1861 года в Гельсингфорсе состоялась, по определению современного финляндского историка О. Юссила, первая политическая демонстрация в Финляндии, на которую вышла в основном молодежь: лицеисты, студенты, школьники.9 Около 500 демонстрантов прошли по городу и остановились около дома прокурора Гадда пропели несколько патриотических песен и затем прокричали лозунг «Да здрав-ствуют Основные законы страны».10
Настроения в княжестве были замечены в Петербурге. Чтобы успокоить общество 12/24 апреля 1861 г. было издано высочайшее объявление. В нем, в частности, говорилось: «Члены комиссии должны свободно и откровенно высказать свои мнения по тем вопросам, которые могут быть разрешены не иначе, как узаконенным коренными законами путем, и представить проекты предложений подлежащих обсуждению государственных чинов».11
Временного успокоения финляндского общества удалось добиться только после отставки генерал губернатора Берга. По мнению Д. А. Милютина, сделано это было прежде всего потому, что Берг «не сочувствовал намерению государя восстановить в Финляндии сейм на тесном основании дарованной этому краю конституции. Как пишет в своих воспоминаниях Д. А. Милютин: «Он клонил к тому, чтобы ввести в Великом княжестве Финляндском устройство, подобное существовавшему в прибалтийских губерниях».12
В ноябре 1861 года вместо Берга новым генерал-губернатором был назначен, как отмечает О. Юссила «кроткий» генерал, барон П. Рокасовский, пользовавшийся расположением финнов.13
Новый генерал-губернатор постарался использовать свое прибытие в Финляндию, чтобы максимально улучшить имидж имперской власти в глазах местного населения. В своей первой речи, произнесенной 11 декабря 1861 г. при представлении военным и гражданским чинам, П. И. Рокасовский поведал о том, что император имеет желание немедленно созвать земские сословия, как только надлежащие законопроекты будут выработаны финляндским сенатом. Затем генерал-губернатор сказал о том, что теперь уже созыв сейма зависит лишь от деятельности сената и комиссии выборных, согласно намерениям монарха и основным законам страны.14 Вероятно, к этому моменту Александр II действительно уже имел твердое намерение созвать финляндский сейм. Это подтверждает и цитируемое М. Бородкиным письмо А. Армфельта к П. И. Рокасовскому и, в частности, следующие его строки: «Вашему высокопревосходительству» уже известны намерения и воля Его Величества созвать государственные сословия на общий сейм, коль скоро учреждая всемилостивейшим манифестом от 29 марта (10 апреля) сего года комиссия исполнит возложенное на нее поручение и представит требуемое всеподданнейшее мнение и когда будут сделаны прочие необходимые, вследствие этого, для действия сейма, приготовительные распоряжения».15
Однако первые успехи П. Рокасовского на новом посту были поставлены под сомнение уже в январе 1862 года, когда состоялись первые заседания выборной комиссии. Поначалу комиссия, состоящая из 48 избранных депутатов от четырех сословий, спокойно приступила к рассмотрению составленных для нее сенатом вопросов. Вопросы, внесенные в комиссию, относились к различным проблемам жизни княжества. Среди них брачное и наследственное право, законодательство об опеке, издание нового конкурсного и морского уставов, уголовного уложения, уменьшение числа судебных инстанций, преобразование духовного ведомства, найма и законной защиты прислуги, патентного права, проложения новых сухопутных и водных путей, осушения болот. Но обсуждая эти, безусловно важные для княжества, вопросы, депутаты порой выступали и с более радикальными предложениями. В частности, И. А. фон Эссен при обсуждении вопроса о чрезвычайной подати высказал свое мнение о политическом строе Финляндии. «Я требую только того, - говорил фон Эссен, - чего каждый конституционный народ требует и в праве требовать, то есть, чтобы иметь кого-нибудь, кто был бы ответствен, в случае если народ усмотрит, что его конституционные права не уважены. Без этого, каждая конституция остается лишь на бумаге…Впрочем, существует одна истина, что в конституционных государствах как монарх, так и народ имеют свой надежный оплот, своего верного союзника. Я нахожу, что форму правления следует подвергнуть фундаментальной ревизии, или еще лучше, полной переработке с той целью, чтобы ясно и определенно выяснить отношение между обеими государственными властями и их взаимные обязанности и права, согласно с конституционными принципами, которые наше время признало единственно правильными и справедливыми.16 Но несмотря на этот и другие радикальные призывы, прозвучавшие в выступлениях депутатов, Император, в целом, остался доволен итогами работы комиссии. Вопрос о созыве сейма можно было считать окончательно решенным. 23 авгу-ста/4сентября 1862 г. финляндский сенат обнародовал утвержденный императором перечень вопросов, подлежащих внесению в сейм. Затем 10 ноября 1862 г. финляндскому сенату было объявлено высочайшее повеление об учреждении особых комиссий для подготовления означенных дел к обсуждению на сейме.17
Необходимо отметить еще два важных обстоятельства, предшествовавших созыву сейма. В марте 1863 года И. Снельман, один из идеологов «феннофильской партии», был назначен сенатором и начальником финансовой комиссии вместо серьезно заболевшего К. Лангеншельда. В эту должность ему предстояло вступить в августе.18
Попытка опереться на лояльную финляндскую интеллигенцию и на монархически настроенное финское крестьянское сословие заметна и в принятии следующего решения. Высочайшим рескриптом 18 / 30 июля на имя финляндского генерал-губернатора была признана равноправность шведского и финского языков в официальном делопроизводстве. В своих мемуарах Д.А. Милютин следующим образом раскрывает официальную позицию по данному вопросу: «Важность этого решения объясняется существовавшим в Финляндии с давних времен антагонизмом между шведской и финской национальностями, то есть между высшими привилегированными классами и массой туземного населения. Русское правительство, предоставив всю власть и администрацию в стране высшему сословию, слепо доверяло влиянию шведской партии, которая систематически подавляла все попытки местного финского населения к самобытности. Финская национальность находилась под таким гнетом, что в 1850 году последовало строгое запрещение печатать на финском языке какие-либо книги, за исключением лишь касающихся религии и земледелия. Только с восшествием на престол императора Александра II, правительство наше поняло наконец, как ошибочно было опираться на господствующий класс, тяготевший к скандинавизму, и настолько была прочнее опора на массу простого финского народа, глубоко консервативную и враждебную шведскому влиянию. Такой поворот в воззрении высшего правительства выразился в отмене упомянутого выше драконовского гонения на финский язык, в учреждении первых учебных заведений среднего разряда с преподаванием на этом языке, и многих других мерах к поднятию в финском народе образования и экономического благосостояния… Новое высочайшее повеление о равноправности обоих языков было торжеством для финоманов и тяжелым ударом для их противников».19
6 (18) июня 1863 г. в Царском Селе состоялось Высочайшее повеление о созыве сейме в сентябре месяце в Гельсингфорсе. Трудности с предстоящим созывом съезда объяснялись тем, что дело было новым, как для имперского правительства, так и для местных властей. Боргоский сейм 1809 г. в силу исторических обстоятельств своего проведения не оставил ни законом установленных норм, ни практики проведения подобных мероприятий. Отсутствовал Сеймовый устав княжества. Шведские сеймовые уставы 1617 г. и 1723 г. не могли быть применены по ряду причин. В результате было подготовлено «Краткое изложение действующих постановлений и принятых обычаев, которые применяются к порядку на сеймах в Великом княжестве Финляндском». Вероятно краткое изложение, подготовленное известным финляндским политическим деятелем, сенатором И. Снельманом, представляет собой своеобразную компиляцию старого шведского законодательства. Его источниками, как считает М. Бородкин, послужили Устав рыцарского дома 1626 г., Протокол государственного канцлера 1778 г., Протокол тайного комитета 1789 и другие акты.20
Также дело обстояло и с составлением церемониала открытия сейма. За основу вновь были взяты шведские источники. Возможно, сам император еще не определился в тот момент будет ли он сам открывать сейм. Знакомясь и проектом церемонии открытия сейма, он написал следующие строки: «Все, что относится до личного моего присутствия, должно быть сказано условно и оговорен также порядок, если меня самого не будет, а назначится другое лицо от моего имени».21 При подготовке к сейму внимание уделялось каждой мелочи, так как финляндцы во всем хотели показать свою исключительность. Практически все спорные вопросы решались при непосредственном участии императора. Дело доходило до того, что например, в июне 1863 г. генерал-губернатор П. Рокасовкий просил разрешить вместо белых брюк финляндским дворянам носить суконные темно-зеленые цвета. Император ответил: «Правила, существующие для сего в Империи, должны быть соблюдаемы и в Финляндии».22
Однако, безусловно, самым важным моментом в предстоящем открытии сейма должна была стать тронная речь императора, носившая программный характер. В ее подготовке приняли участие с финской стороны – И. Снельман, Э Шернваль-Валлен, А. Армфельт, с российской – А. М. Горчаков и чиновник министерства иностранных дел Гамбургер. Некоторые добавления в текст речи внес и сам император.
На открытие сейма в Гельсингфорсе Александр II прибыл в сопровождении высших чиновников империи. Его сопровождал министр двора В. Ф. Адлерберг, министр иностранных дел А. М. Горчаков, военный министр Д. А. Милютин, морской министр Н. К. Краббе, шеф жандармов князь В. А. Долгоруков и многие другие. Церемония открытия сейма началась с богослужения в лютеранской церкви Св. Николая. Процессия сословий прошла от Рыцарского дома к собору. Император, одетый в мундир гвардейского финского стрелкового батальона, в сопровождении великих князей и свиты проехал верхом. В соборе он занял особое кресло и выслушал проповедь на шведском и финском языках, а затем благодарственный молебен. Затем монарх проследовал в Императорский дворец, где находился тот же трон, который из Москвы был доставлен в г. Борго в 1809 г. Александр II произнес по-французски свою тронную речь. Граф А. Армфельт прочитал ее на шведском, а председатель правового департамента Сената барон Л. Саклеен – на финском языках.23
Речь эта получила большую известность как в Финляндии, так в России и за рубежом. Она неоднократно публиковалась в том числе и в научных изданиях. В конце XIX – начале XX вв. вокруг этой речи императора велась активная дискуссия, посвященная форме государственного единства России и Финляндии. Поэтому необходимо остановиться на ее наиболее важных моментах. Первое, на что следует обратить внимание это то, что Александр II признает «неприкосновенным принцип конституционной монархии, вошедший в нравы финляндского народа и запечатлевший все законы его и учреждения». Однако, император отмечал: «Многие постановления коренных законов Великого княжества оказываются несовместными с положением дел, возникшим после присоединения этого княжества к империи; другие страдают недостатком ясности и определенности». В связи с этим монарх намере-вался поручить составление проекта закона, который должен был разрешить эти противоречия. Еще одна важная уступка, сделанная финляндцам, касалась обязательства императора вновь собрать сейм через три года. До этого считалось, что монарх волен собирать сейм по собственному желанию в любое время. Еще одна уступка сделанная финляндским подданным – это право определять размер и количество налогов. Наконец, император обещал предоставить сейму право предлагать проекты. Правда монарх сразу заметил: «Я оставляю за собой инициативу во всех тех вопросах, которые будут касаться изменений коренного закона».24 Д. А. Милютин особо отметил в речи императора следующие слова: «Либеральные учреждения не только не опасны, но составляют залог порядка и благоденствия». По Милютину, в этих словах слышался намек на Царство Польское, не выказавшее «той мудрости», о которой говорилось в царской речи», а также «назидательный смысл для самой России».25
Тронная речь императора было с восторгом воспринята в Финляндии и легкой зависти в России. Яркую и краткую характеристику дает этой ре-чи в своем дневнике министр внутренних дел П. А. Валуев: «Странное впечатление производит она. Недаром писал я князю Долгорукову в Гельзингфорс, что здесь слышится вопрос: а мы?».26
Созванный в 1863 сейм Великого княжества Финляндского имел сословную организацию. Государственные чины княжества состояли из четырех сословий: рыцарства и дворянства, духовенства, горожан и крестьян. Дворянское сословие было представлено главами аристократических фамилий, внесенных в списки «дворянского (рыцарского) дома» или их представителями. Источники указывают различное число дворянских представителей, участвующих в работе сейма. Д. А Милютин, присутствующий на сейме называет цифру 141 представитель дворянства, у М. Бородкина – 148 представителей. В «Статистическом ежегоднике Финляндии» указывается 116.27
В состав духовного сословия входили в основном представители люте-ранского духовенства – 32 депутата.28 Представителей от православного духовенства не имелось. Не были избраны православные ни от городского, ни от крестьянского сословия. Объяснялось это тем, что по статуту 1772 г. православные в числе жителей Финляндии не значились. В составе духовного сословия сейма были избраны представители от Гельсингфорского университета.
Сословия горожан избиралось городскими жителями. Каждый город посылал, как минимум одного депутата. Избирательного права в городах были лишены дворяне и лица, имеющие право избираться о сословия духовенства, женщины, солдаты, матросы и слуги. На сейм 1863 г. были избраны 39 депутатов от городов.29 Крестьянское сословие на сейме было представлено 48 депутатами.
Все сословия имели одинаковую компетенцию и равную власть. Каждое сословие заседало отдельно, имело своего председателя (тальмана) (от дворянства – генерал Й. М. Норденстам, от духовенства – архиепископ Бергенский, от городского сословия – выборгский бургомистр Эрн, от крестьянства – Мехи-Песка)30, утвержденных императором. Постановление одного сословия немедленно сообщалось другим сословиям. В каждом сословии решение принималось простым большинством голосов.
На обсуждение государственных чинов было передано 48 высочайших предложений. Сейму предстояло в течение трех месяцев обсуждать законопроекты по предметам гражданского, уголовного, налогового и экономического законодательства. Однако, рассмотрение законопроектов началось лишь в начале октября. Такую нерасторопность, Д. А. Милютин объяснял «отчасти новизной дела, неопытностью деятелей, педантизмом и тугостью характера народного, отчасти самим устройством сейма, сохранившего обветшалые, неудобные средневековые формы».31 Примером тому может служить затянувшаяся в дворянском сословии дискуссия о том, могут ли быть допущены в состав сейма дворяне, состоящие на государственной службе в Российской империи. Речь шла о тайном советнике II отделения Собственной его императорского величества канцелярии Бруне, адмирале Шанце и бароне Уггла. В конце концов, сословие большинством 74 голоса против 34 постановило допустить их к заседаниям, но с условием, чтобы это постановление не имело силы при открытии будущего сейма.32 Такие споры, широко освещаемые в финляндской и российской прессе, не могли способствовать повышению авторитета сейма особенно в России и крайне огорчали своей «бес-тактностью» Александра II. За столь яркими политическими дискуссиями менее заметными оставались обсуждения действительно важных для княжества вопросов, охватывающие самые разнообразные стороны жизни. Так как стало ясно, что сейм в трехмесячной сессии не сможет рассмотреть все представленные ему вопросы, сословия вынуждены были просить через министра статс-секретаря о продлении срока сессии до 1 мая следующего года. Государь первоначально разрешил продлить заседания сейма до 15 марта (нового стиля)33 Правда затем последовала еще одна отсрочка. Всего же сессия длилась семь месяцев.
Проект тронной речи для закрытия сейма был подготовлен в статс-секретариате. Но вновь не обошлось без участия министра иностранных дел А. М. Горчакова. Бородкин считает, что именно из его проекта в тронную речь попали следующие слова: «Следовательно ясное понимание истинных польз Финляндии должно склонять вас к упрочению, а отнюдь не к ослаблению той тесной связи с Россией…».34
Церемония закрытия сейма была назначена на 3/15 апреля 1864 года. По старому обычаю, накануне этого дня с парадного крыльца Императорского финляндского сената был прочитан Высочайший манифест о закрытии сейма.
После богослужения в Николаевском лютеранском соборе члены сейма собрались в Тронном зале Императорского дворца, а генерал-губернатор Рокасовский стал у подножия трона. Ландмаршал сейма и председатель дворянского сословия генерал Нордестам, а затем и тальманы(председатели) других сословий поочередно подходили к генерал-губернатору и произносили речи, одни на шведском языке, другие на финском. Во всех речах выражались чувства благодарности и признательности императору. В заключение ландмаршал вручил генералу Рокасовскому протокол (мемориал) сейма. После этого генерал-губернатор прочел по-русски тронную речь. В ней Александр II благодарил депутатов сейма за неоднократно выраженные от лица финского народа чувства верности и преданности. В тоже время император высказал и явное недовольство отдельными представителями сейма. «Не могу не сожалеть о том, что некоторые прения сейма подали повод к недоразумениям касательно отношений Великого княжества к Российской империи, - звучало в речи Александра II. – В неразрывном своем соединении с Россией, Финляндия ненарушимо сохранила предоставленные ей права, и под сенью своих законов продолжает пользоваться всеми нравственными и вещественными выгодами, предоставленными ей могуществом Империи. Россия открывает жителям Финляндии обширное и беспрепятственное поприще торговли и промышленности, а благодушный русский народ не раз, когда тяжелые испытания посещали ваш край, доказывал свое братское участие и дея-тельную помощь. Следовательно, ясное понимание истинных польз Финляндии должно склонять вас к упрочению, а отнюдь не к ослаблению той тесной связи с Россией, которая служит неизменным ручательством благосостоянии вашей родины». В заключение речи император пообещал созвать земские чины через три года.35
Воссоздание сейма закончило так называемый «бессеймовый период» в истории Великого княжества Финляндского и положило начало целому ряду либеральных реформ, проведенных в этом крае в царствование Александра II. Укрепились и получили дальнейшее распространение представления национальной финляндской политической элиты о существовании особого «финляндского государства». Регулярные созывы сейма, собственного законодательного органа, представлявшего интересы всех сословий княжества, стали одним из «краеугольных камней» учения о финляндском государстве. В тронной речи, произнесенной на открытие сейма, Александр II публично признал существование «принципа конституционной монархии» в княжестве. После проведения сейма монарх получил небывалый авторитет в финляндском обществе, а императорская власть укрепила свои позиции как внутри Финляндии, так и заграницей, ибо данная реформа широко освещалась в официальной и либеральной российской печати. Во многом благодаря этому России удалось преодолеть политический кризис, возникший в отношении с западными европейскими государствами в связи с началом в 1863 году польского восстания. Основными идейными вдохновителями и исполнителями реформы были А. Армфельт, Э. Шернваль – Вален, К. Лангеншельд, И. Снельман и многие другие представители финского чиновничества. Прове-денное исследование позволяет нам также сделать вывод о том, что без личного участия императора, без его поддержки, эта реформ, как и многие другие проведенные в период правления Александра II не смогла бы со-стояться.

СНОСКИ И ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Аверин М. Б. Финляндия и Польша в составе Российской империи: становление и раз-витие буржуазных судебных систем (сер. 60-х гг. XIX в. – 1914 г.). Ульяновск. 2001. С. 9; Бахтурина А. Ю. Институты и структуры управления национальными окраинами в России XIX – начале XX века. // Административно-территориальное устройство России. История и современность. М., 2003. С. 190; Дусаев Р. Н. Государственно-правовой статус Великого княжества Финляндского (1809-1917 гг.). // Правоведение – 1975. - №2. – С. 114; Кутафин О. Е. Российская автономия. М., 2006. С. 56-57; Могунова М. А. Государственное право Финляндии. М., 2005. С. 11; Похлебкин В. В. СССР – Финляндия. 260 лет отношений. М., 1975. С. 32-33, 53-55; Уткин Н. И Россия – Финляндия: «карельский вопрос». М., 2003. С. 49; Шульженко Ю. Л. Из истории федерации в России (монархический период). М., 2005. С. 22.
2. Бородкин М. История Финляндии. Время императора Александра II. СПб, 1908.
3. Клинге М. Имперская Финляндия. СПб, 2005.
4. Бородкин М. Указ. соч. С. 25.
5. Там же. С. 33-35.
6. Там же. С. 75-76.
7. Там же. С. 77.
8. Там же. С. 79.
9. Юссила О., Хентиля С., Невакиви Ю. Политическая история Финляндии 1809-1995. М., 1998. С. 54.
10. Бородкин М. Указ. соч. С. 83-84.
11. Милютин Д. А. Воспоминания. 1860-1862. М., 1999. С. 88.
12. Там же. С. 198.
13. Юссила О. Указ соч. С. 54.
14. Бородкин М. Указ. соч. С. 118.
15. Там же. С. 119
16. Там же. С. 124.
17. Милютин Д. А. Указ. соч. С. 458.
18. Клинге М. Указ. соч. С. 242.
19. Милютин Д. А. Воспоминания. 1863-1864. М., 2003. С. 218-219.
20. Бородкин М. Указ. соч. С. 161.
21. Там же. С. 162.
22. Там же. С. 163.
23. Бородкин М. Указ. соч. С. 166, Клинге М. Указ. соч. С. 250-251, Милютин Д. А. Вос-поминания. 1863-1864. С. 273-374.
24. Остен-Сакен В. Государственно-правовое положение Великого княжества Финлянд-ского в Российском государстве. СПб., 1910. С. 154.
25. Милютин Д. А. Воспоминания. 1863-1864. С. 275.
26. Дневник П. А. Валуева министра внутренних дел (1861-1864) В 2т. Т. 1. М., 1961. С. 247.
27. Милютин Д. А. Воспоминания. 1863-1864. С. 277., Бородкин М. Указ. соч. С. 174. Ста-тистический ежегодник Финляндии. Новая серия. Издание Центрального статистического бюро. Гельсингфорс. 1909. С. 490.
28. «Статистический ежегодник Финляндии» указывает 33 депутата.
29. Д. А. Милютин пишет о 39 депутатах от городов.
30.Милютин Д. А. Воспоминания. 1863-1864. С. 414.
31. Там же. С. 277.
32. Бородкин М. Указ. соч. С. 178.
33. Милютин Д. А. Воспоминания. 1863-1864. С. 279.
34. Бородкин М. Указ. соч. С. 187.
35. Милютин Д. А. Воспоминания. 1863-1864. С. 414-415.
Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Присоединяйтесь к обсуждению

Вы можете опубликовать сообщение сейчас, а зарегистрироваться позже. Если у вас есть аккаунт, войдите в него для написания от своего имени.
Примечание: вашему сообщению потребуется утверждение модератора, прежде чем оно станет доступным.

Гость
Ответить в тему...

×   Вставлено в виде отформатированного текста.   Вставить в виде обычного текста

  Разрешено не более 75 эмодзи.

×   Ваша ссылка была автоматически встроена.   Отобразить как ссылку

×   Ваш предыдущий контент был восстановлен.   Очистить редактор

×   Вы не можете вставить изображения напрямую. Загрузите или вставьте изображения по ссылке.

Загрузка...
×
×
  • Создать...