Анджей Вайда: от Катыни до Валенсы

[Львович 106]

Знаменитый польский режиссер Анджей Вайда в свои 87 не часто появляется на публике. Но ради русского друга – режиссера Льва Додина – сделал исключение: пришел посмотреть спектакль «Жизнь и судьба» по роману Василия Гроссмана. Книга, кстати, недавно была впервые переведена и издана на польском языке. Додин привез постановку в Варшаву на фестиваль современного российского театра «Да!Да!Да!», который «Золотая Маска» организовала совместно с Институтом Адама Мицкевича. Во весь голос говорить о больном прошлом – и России, и Польши – Вайда считает не просто правильным, - необходимым жизненно. Об этом и о планах на будущее он рассказал в эксклюзивном интервью. – Пан Вайда, как часто вам удается посмотреть российский театр? – После операции на сердце я, к сожалению, не могу летать. Так что мне приходится ждать, когда мой милый друг (Лев Додин – В.К.) меня навестит в Варшаве. Я под огромным впечатлением от того спектакля, который увидел. Я не верил, что такое многосюжетное произведение можно поставить на сцене. Невероятно, как здесь взаимопроникаются разные пространства, разные действительности, разное время. И это все очень красиво. Я всегда считал, что суть гроссмановского сюжета – литературная, но оказалось, все можно сделать трогательно и замечательно, используя театральные средства.– Почему именно гроссмановская литературность казалась вам «неподъемной»? – Я считаю, даже Достоевского проще показать на сцене. У нас обоих есть опыт на сцене с Достоевским, ведь Додин работал с «Бесами» – я тоже с ними работал. А здесь меня опять же впечатляет взаимопроникновение реальностей. И конечно, артисты. Ведь герои Гроссмана проходят через настоящий ад. И как это вообще можно сыграть? Как это можно рассказать на сцене? Что-то необыкновенное!- Вам кажется, темы нашего драматичного прошлого востребованы сегодняшним днем?- Я считаю, у Льва Додина есть обязанность рассказывать о вещах, о которых нельзя было говорить. Поэтому я сделал фильм «Катынь». Там тоже говорится о том, о чем говорить было нельзя. И для Додина это не только художественная, но прежде всего человеческая обязанность – говорить правду. Правду, которая запрещалась раньше. Это гражданский долг художника, который работает в сегодняшнее время.- А о чем вам интересно сегодня говорить в театре?- Я сейчас мало работаю в польском театре, потому что вижу, что зрители, которые приходят – другие, а я не понимаю, какие у них ожидания. Поэтому мои мысли, в основном, связаны с кино.- И каковы же ваши киномысли? - Я сейчас тоже работаю над сложной темой. Сложной не в художественном, а в политическом смысле. Это фильм о Леха Валенсе (президент Польши 1990-1995гг., лауреат Нобелевской премии мира – В.К.). Я хочу его показать как человека нашего времени. Как героя нашего времени. Есть очень много подлецов, которые пытаются уменьшить значение Валенсы, его деятельности, его решений. Но без этих решений мы бы с вами сегодня не говорили. И мне кажется, недопустимо, что я живу в стране, где столько людей отказываются помнить значение этого человека.»Мне даже стыдно, что я живу в такой стране! (Анджей Вайда от волнения в этот момент переходит на русский – В.К.).- В какой стадии процесс? Когда мы увидим готовый фильм? - Мы уже завершили съемки, сейчас заканчиваем монтаж. Надеюсь, в октябре сможем посмотреть фильм в кинотеатрах.- Вы неоднократно снимали в своих фильмах российских актеров – Александра Домогарова, Сергея Гармаша, Сергея Шакурова. Есть желание еще с кем-нибудь поработать? - Да, мне бы очень хотелось. Я ценю русских артистов, и иногда мне кажется – что-то просто невозможно сказать без них на экране. Для каких-то художественных задач подходят только русские актеры. С ними можно «схватить за глотку» самые сложные вещи. Может, добрая судьба позволит мне реализовать эту мечту.http://www.mk.ru/culture/article/2013/07/04/879561-andzhey-vayda-ot-katyini-do-valensyi.html