Перейти к публикации

Комплектование русской армии офицерскими кадрами в период «дворцовых переворотов» (1725-1762 гг.)


Рекомендованные сообщения

Звонарев Андрей Владимирович
кандидат исторических наук,
доцент кафедры теории и истории государства и права ГОУ ВПО МГПУ

Комплектование русской армии офицерскими кадрами в период «дворцовых переворотов» (1725-1762 гг.)

Смерть Петра I застала российскую армию в переходную эпоху. После десятилетия войн разоренная империя переходила к мирной жизни, а вместе с ней ее многотысячная армия, созданная великим императором. Многие из намеченных Петром I по отношению к армии мероприятий, так и не были осуществлены при его жизни. Не была завершена податная реформа, в силу чего задерживалась выплата жалования в полках. Даже гвардия не получала жалования шесть месяцев [16: с. 54]. Не было закончено размещение полков в уездах, не до конца была реорганизована система снабжения армии провиантом и фуражом. Но армия была той «дорогой игрушкой», без которой молодая империя уже не могла обойтись. Это хорошо понимали все государи, в силу различных обстоятельств занимавшие престол в этот исторический период, с легкой руки В. О. Ключевского названый «эпохой дворцовых переворотов». И, несомненно, учитывали во время проведения различных реорганизаций и изменений в военном управлении, а также в структуре и составе сухопутной армии.
В данный период продолжает совершенствоваться система комплектования армии. Комплектование офицерскими кадрами производилось за счет унтер-офицеров дворянского и других сословий, служивших в гвардейских и армейских полках, выпускников военно-учебных заведений, а также приглашенных на русскую службу иностранных военных специалистов.
Большинство офицеров было из шляхетского сословия. До 1736 года все дворяне обязаны были по достижении шестнадцатилетия поступать на военную службу в звании рядового. Исключением из этого правила были только единственные сыновья у отцов помещиков.[12: с. 24]. Эстляндское и лифляндское дворянство поступало на военную службу на общих основаниях, но по собственному желанию.
Манифестом от 31 декабря 1736 года устанавливался новый порядок приема на военную службу шляхетских детей. Отец, имевший двух или более сыновей, мог одного из них, по собственному выбору, оставить «в доме для содержания экономии». Также по взаимному согласию, могли поступить родные братья, не имевшие родителей. В этих случаях оставшиеся дома должны были быть обучены грамоте и арифметике, «дабы оные в гражданской службе годны были». Все остальные братья, годные к военной службе, должны были с 20 лет служить, начиная службу рядовыми. В манифесте особо оговаривалось, что с 7 лет до 20 лет шляхтичи должны были «быть в науках». Срок обязательной службы дворян был ограничен 25 годами. Но больные и раненные после освидетельствования могли покидать службу и до урочных лет. Покидая военную службу, дворяне должны были вместо себя из своих крепостных людей выставить рекрута. Если шляхтич имел 100 душ или меньше, он должен был выставить одного рекрута. Если же число крепостных крестьян превышало сто душ, то полагалось выставлять по одному рекруту с каждой новой сотни [3: с. 1022]. Правда, уже в июне 1737 года Кабинет министров распорядился брать по рекруту только с тех дворян, у которых имелось от 70 до 100 душ. С тех же у кого имелось от 50-70 душ полагалось брать деньгами по 30 рублей, от 30 до 50 душ по 20 рублей, «а кто меньше 20 душ имеют, с таких ничего не брать» [4: с. 177]. Кроме того, законодатель ограничивал право на отставку уже отслуживших положенные годы дворян до окончания войны с Турцией.[3: с. 1022].
Законодатель подробно разъяснил порядок представления дворян-недорослей для приема на службу в указе от 9 февраля 1737 года. В семь лет недоросли должны были стать на учет в Санкт-Петербурге у герольдмейстера, а в Москве и в губерниях у губернаторов. Второй смотр производился по достижении недорослями двенадцатилетия. При этом шляхтичи должны были быть обучены «совершенно грамоте читать и чисто писать». В программу следующей четырехлетней подготовки входило изучение законов православной веры, арифметики и геометрии. Поощрялось изучение иностранных языков. С отца и родственников недорослей бралось обязательство, что сын их действительно будет изучать математические науки. В случае невозможности предоставления таких обязательств недоросли должны были направляться в «государственные академии и другие школы».
В шестнадцать лет вновь предстояло пройти освидетельствование. На этот раз только в Санкт-Петербурге или Москве. Если подтверждалось, что недоросли «арифметике и геометрии со основанием обучились», то они могли продолжить домашнее образование на прежних условиях, изучая географию, фортификацию и историю, или продолжить обучение в государственных учебных заведениях. Законодатель особо отмечает, что если кто-либо из недорослей во время смотра явится более способным к гражданской, нежели к военной службе, то их следует к ней определять по сенатскому усмотрению. Нерадивых же недорослей, необучившихся арифметике и геометрии полагалось определять в матросы «без всякого произвождения».
Окончательное зачисление на военную службу должно было происходить при достижении шляхтичами двадцатилетия. При этом те, кто «в науках паче других преуспели и радетельное старание имели» должны были для поощрения обучения производится в чины прежде других [4: с. 43-44].
В период царствования малолетнего Иоанна Антоновича дворянам–недорослям было позволено со семнадцати лет определяться в армейскую службу [5: с. 355]. Правда, в указе от 2 марта 1741 года уточнялось, что дворянские дети должны служить в лейб-гвардии и полевых полках, а не прятаться в гарнизонах «куда наибольше употреблять надлежит из отставных… також и из рекрут». Этим же указом делалась попытка восстановления установленного указом от 9 февраля 1737 года порядка распределения на службу недорослей [5: с. 366-367].
При Елизавете Петровне военная служба дворян становится более обременительной. Дворяне, прослужившие установленный Анной Иоанновной двадцатипятилетний срок службы, но способные служить дольше, в случае негодности к полевой полковой службе, определялись в гарнизонные войска [18: с. 447].
Правительство вновь устанавливает строгие меры по отношению к недорослям, не явившимся на смотр. Законодатель требует бесприкословного соблюдения указов Анны Иоанновны о порядке несения службы, особенно февральского указа 1737 года, согласно которому недорослям полагалось являться на смотр в семь, двенадцать и шестнадцать лет. Изменения, предпринятые в правление Иоанна Антоновича, привели к тому, что многие дворянские дети записывались в малолетстве в армейские полки, чтобы избежать службы на флоте и не попасть в военно-учебные заведения.
Особенно тяжелая ситуация сложилась в Адмиралтейской академии, в которую «почти ни один не записался, от чего уже во оной ныне … зело мало в науке осталось, и за неименением оных в надлежащие ко флоту чины определять некого». По указу от 11 декабря 1742 года, было запрещено определять на службу «недорослей всяких чинов служилых людей» без согласия Сената или Сенатской конторы. На первый смотр полагалось являться в семь лет в Санкт-Петербурге в Герольдмейстерскую контору, а в Москве и в губерниях – к губернаторам. На второй смотр недоросли должны были предстать в Сенате или Сенатской конторе, в которых их определяли бы «смотря по склонности, как военные, сухопутную, морскую, так и гражданскую службы, також и в разные школы» или по желанию отцов и родственников отпускали бы домой для продолжения образования.
За неявку в положенные сроки полагалось строгое наказание: малолетних определяли в матросы, а достигших двадцатилетнего возраста и годных к солдатской службе в солдаты «вечно». Престарелых, негодных к службе отправляли на поселение в Оренбург [5: с. 737-740]. Однако, жестокость наказания неоднократно смягчалась амнистирующими указами [6: с. 170-171, 804-805]. Кроме того, указом от 23 ноября 1751 года от ответственности освобождались недоросли, которые по малолетству, не имея отцов, матерей или братьев, не могли предстать на смотр.[7: с. 541-542].
Прослужив известное время рядовыми в полках и освоив основы военной службы, дворяне производились в унтер-офицеры. Правда, указом от 23 ноября 1731 года было запрещено производить безграмотных солдат и капралов в унтер-офицеры, а унтер-офицеров – в обер-офицеры, «дабы каждый ко обучению грамотному попечение имел неленостное» [2: с. 566]. В случае открытия в полку вакансии дворяне, выдержавшие экзамен и получившие, после баллотировки, от офицеров свидетельство о нравственных достоинствах, производились из унтер-офицеров в прапорщики. Порядок баллотирования, заведенный еще при Петре I, был подтвержден и при Анне Иоанновне [3: с. 893]. Правда случались и исключения. На время ведения кампаний 1737 и 1738 годов генерал-фельдмаршалу Миниху было дано особое разрешение производить унтер-офицеров в обер-офицеры и капитанов в секунд-майоры без баллотирования, но «по старшинству и усмотренному достоинству» [4: с. 382-383].
Новым источником пополнения армии офицерами становятся военно-учебные заведения. Система подготовки офицеров в военно-учебных заведениях совершенствуется за счет появления новых учебных заведений, увеличения штатов воспитанников и ассигнований на них.
Одним из важнейших мероприятий стало создание Кадетского корпуса. Именным указом Анны Иоанновны от 29 июля 1731 года предполагалось учредить «Корпус кадетов, состоящий из 200 человек шляхетских детей, от тринадцати до осмнадцати лет, как российских, так и эстляндских и лифляндских провинций». Планировалось обучать кадетов арифметике, геометрии, рисованию, фортификации, артиллерии, фехтованию, верховой езде и «прочим к воинскому искусству потребным наукам». «А понеже, - говорилось далее в указе, - не каждого человека природа к одному воинскому склонна, також и в государстве не меньше нужно политическое и гражданское обучение: того ради иметь при том учителей чужестранных языков, истории, географии, юриспруденции, танцеванию, музыки и прочих полезных наук, дабы, видя природную склонность, по тому б и к учению определять» [2: с. 519]. Большинство историков считают, что идея основания корпуса могла принадлежать П. И. Ягужинскому, который, будучи российским послом при Прусском дворе, успел близко ознакомится с устройством Берлинского кадетского корпуса [15: с. 24, 13: с. 178, 17: с. 117]. Однако заслуги по организации работы корпуса принадлежат графу Б. Х. Миниху, которому императрица поручила данное дело [11: с. 294]. В ноябре 1731 года вслед за подписанием «Регламента о содержании корпуса кадетского» последовало опубликование указа, определяющего порядок записи шляхетских детей в корпус [2: с. 564]. В день открытия Кадетского корпуса 17 февраля 1732 года в нем числилось всего 56 кадетов. Однако в следующем месяце их оказалось уже 308, вследствие чего штат корпуса был увеличен до 360 кадетов, разделенных на три роты [14: с. 11]. Для размещения корпуса в Санкт-Петербурге был определен на Васильевском острове большой каменный дом, с садом и службами, ранее принадлежавший князю А. Д. Меншикову. Кроме того «для содержания экономии» Кадетскому корпусу был пожалована Восковицкая мыза с «приписанными к оной 713 душами обоего пола» [14: с. 8].
По именному указу императрицы, Академия наук подготовила правила, определяющие порядок проведения публичных испытаний для кадетов. Согласно этим правилам, предполагалось проводить два раза в год публичные экзамены кадетов, на которых в качестве экзаменаторов должны были присутствовать один из сенаторов, а также преподаватели Академии наук, Адмиралтейской академии и Инженерного корпуса [4: с. 261-264]. К привилегированным воспитанникам предъявлялись высокие требования. И далеко не все их выдерживали. Только за четыре месяца 1733 года было отмечено пять побегов кадетов. Согласно высочайшей резолюции на доклад генерал-фельдмаршала Миниха, полагалось пойманных кадетов за первый побег отсылать для учения с солдатскими детьми в местную гарнизонную школу на полгода, а за второй- на три года [3: с. 122].
Необходимо отметить еще одну важную особенность Кадетского корпуса. При его основании детям иноземцев была предоставлена лишь часть вакансий. В 1732 году при расширении штата до 360 человек дополнительных мест для иноземцев не было предоставлено. Следовательно, в корпусе они могли составить не более 1/7 части. Кроме того, правительство требовало, чтобы в корпусе учились только дети иноземцев, находившихся на российской службе [12: с. 26]. Запрещено было также принимать в Кадетский корпус сверх комплекта. В 1738 году в Кадетский корпус обратился гарнизонного полка капитан Берггольц с просьбой взять на обучение его пятнадцатилетнего сына. Юноша владел русским, немецким, латинским языками и показал необходимые знания по арифметике. Однако вакансий для иноземцев в корпусе не было. На доклад Кадетского корпуса последовала резолюция кабинет-министров, в которой говорилось: «Ежели особливая надежда есть, что оный Берггольц к наукам способен и проку от него ожидать можно, то об определении его в кадеты до ваканции на собственное его иждивение, позволяется, а впредь сверх комплекта не принимать, ибо хотя оные и на своем иждивении до ваканции жить будут, однакож в учении настоящим от того препятствие чинится» [4: с. 407].
Основание Кадетского корпуса стало важным шагом в подготовке профессионального офицерского корпуса. За первое десятилетие своего существования корпус подготовил 357 офицеров [14: с. 19], за тридцать лет выучил 1557 человек, из которых 1200 были произведены в офицеры и направлены в армию [13: с. 179]. Выпускники корпуса пополняли не только офицерский корпус российской армии. В 1745 году кадеты, изъявившие склонность к изучению юриспруденции, были освобождены от занятий другими науками и назначались в гражданскую службу. В 1746 году 38 кадет были командированы для межевания земель в Ингермонландии [14: с. 22-23]. В царствование Елизаветы Петровны в 1743 году корпус получил наименование Сухопутного, дабы отличаться от вновь созданного Морского кадетского корпуса. В 1760 году Сухопутному кадетскому корпусу был определен новый штат, по которому в нем должно было состоять 490 кадетов. Для снабжения армии мастеровыми было приказано обучать при корпусе до 150 солдатских и мещанских сыновей [8: с. 670-672].
Кроме вышеназванных шляхетских кадетских корпусов существовали и другие военно-учебные заведения. Подготовку артиллерийских и инженерных офицеров осуществляли в Санкт-Петербурге Артиллерийская и Инженерная школы. Стремясь повысить качество подготовки в этих учебных заведениях, Кабинет министров издал указ, согласно которому шляхетские и офицерские дети, не сдавшие экзамены по достижению шестнадцатилетнего возраста, определялись в матросы «ибо от того никакой пользы ожидать невозможно, который в обучении… никакого радения не показал» [4: с. 130-131]. В мае 1756 на должность генерала-фельдцейхмейстера и главноначальствующего над Инженерным корпусом был назначен Петр Иванович Шувалов. Найдя специальные войска «в сожалительном состоянии», новый генерал-фельдцейхмейстер особое внимание решил уделить подготовке будущих офицеров. В 1758 году Шувалов объединил две санкт-петербургские школы в единое учебное заведение – Артиллерийскую и Инженерную дворянскую школу. В новой школе должны были обучаться 135 дворянских детей. Солдатские сыновья, ранее обучавшиеся в этих школах, были переведены на воспитание в образованную в 1759 году Соединенную солдатскую школу, составившую особое отделение Артиллерийской и Инженерной дворянской школы.
Но на этом преобразования П. И. Шувалова не закончились. В этом же 1758 году он представил на имя императрицы Елизаветы Петровны проект «Об учреждении корпуса для артиллерии и инженерства», главная мысль которого заключалась в получении будущими офицерами не только основательного общего образования, но и качественной специальной военной подготовки. Кроме того, П. И. Шувалов предложил соединить все существовавшие в то время военно-учебные заведения, не исключая и Морского кадетского корпуса, в одно обширное заведение, рассчитанное на 920 воспитанников. Планировалось, что новые военно-учебные заведения будут готовить офицеров, как для армии, так и для флота.
Судьба этих двух проектов П. И. Шувалова различна. Проект создания единого военно-учебного заведения уже после смерти автора получил одобрение императора Петра III [8: с. 985-987]. Однако исполнен не был. Екатерина II в августе 1762 года отменила указ своего покойного супруга и распорядилась «о бытии Сухопутному и Морскому кадетским корпусам на прежнем основании, как было при императрице Елизавете Петровне» [9: с. 48-50]. Другой проект Шувалова был реализован при создании в 1762 году нового Артиллерийского и инженерного шляхетского кадетского корпуса [9: с. 94-95].
Получает развитие еще один вид военно-учебных заведений, также впервые появившийся при Петре I. В период его царствования были учреждены школы для солдатских сыновей. При проведении переписи 1719 года сыновья нижних воинских чинов не были включены в подушный оклад. Вследствие этого образовалось особое сословие солдатских детей, не имевшее никакой оседлости. Указом 1721 года при каждом пехотном гарнизонном полку должны были быть образованы школы для обучения солдатских сыновей в возрасте от 7 до 15 лет [15: с. 10]. В 1732 году штат воспитанников гарнизонных школ был увеличен до 4000 человек. По мысли законодателя, эти школы должны были существовать «на таком основании, дабы впредь польза и государству в рекрутах облегчение быть могло». Кроме солдатских и драгунских детей в школах должны были обучаться также дети офицеров «не из шляхетства», а также дети военнослужащих «прежних служеб»: рейтаров, городовых казаков, стрельцов [2: с. 928-930]. Весьма своеобразно выглядел преподавательский состав и перечень предметов, которые должны были преподаваться в гарнизонных школах. Пение, словестную и письменную науки могли преподавать ротные писари или «кто чему искусен». Унтер офицеры отвечали за освоение «солдатских экзерциций». Занятия по арифметике, артиллерийской и инженерной наукам проводили офицеры [6: с. 249]. По указу от 26 октября 1744 года преподавательский состав гарнизонных школ усилился за счет учителей бывших Арифметических школ. Арифметические школы, также основанные Петром I для обучения дьяческих, подьяческих и «всякого чина людей детей цифири и некоторой части геометрии», были закрыты из-за отсутствия учеников. За 30 лет, прошедшие с момента их учреждения, были основаны сословные учебные заведения для дворянских, «поповских и причетниковских», солдатских детей. «Посадских людей детей, - как говорилось в указе, - в неволю к тому учению принуждать не велено». Отсюда и вывод Адмиралтейской коллегии, которой ранее подчинялись Арифметические школы: «Оным учителям, за неимением из дьячих и подьячих детей учеников, и быть не у чего» [6: с. 249].
По-прежнему в русской армии продолжает служить большое количество офицеров-иностранцев, что вызывало неблагоприятное отношение к ним со стороны русских офицеров. Прежде всего, это было продиктовано тем, что иностранные офицеры соответствующих чинов получали более высокий оклад жалованья. В связи с этим Воинская комиссия 1730 решила уровнять жалованье русских и иностранных офицеров с января 1732 года [2: с. 551]. Однако это не коснулось артиллерии, где, вероятно, существовал дефицит специалистов.
В начале 1730 годов Б. Х. Миних по договоренности с прусским королем привлекает в Россию офицеров и унтер-офицеров для вновь создаваемых Кадетского корпуса и кирасирских полков [10: с. 42]. Именным указом от 2 ноября 1731 года в то время еще генералу-фельдцейхместеру Миниху дозволялось в ввиду имеющегося «великого недостатка» в инженерах принять «инженер-офицеров иноземцев из Прусской и из других служеб» еще до утверждения нового штата артиллерии и фортификации [2: с. 551-552]. Взамен предоставленных военных специалистов прусский король получил из России «великанов», рослых солдат для своего лейб-гренадерского корпуса [1: л. 334. об., 10: с. 42].
Спустя два года правила приема иностранцев на русскую службу ужесточаются. В майском 1733 года указе говорилось о том, чтобы приезжающих иноземцев в обер-офицеры без доклада и полученного на то императорского указа в службу не принимать [3: с. 128]. Но фактически начавшаяся война с Турцией внесла свои коррективы в правила приема иноземцев. В январе 1736 года именным указом было дозволено генерал-майору Бисмарку принимать «чужестранных достойных офицеров», в «добрых достоинства» которых он уверен, на обер-офицерские вакансии, не испрашивая высочайшего разрешения. В указе также обращалось внимание на еще одно обстоятельство: «Чтобы таким чужестранных офицеров принятием и определением при полках и в службе уже имеющимся российской нации достойным офицерам в заслуженном их произведении обиды учинено не было» [3: с. 117]. В то же время требования к вновь принимаемым на службу иноземцам не снижались. Даже в военное время принимали на службу далеко не всех желающих. В майской 1737 года резолюции кабинет-министров на доклад Военной коллегии говорилось о том, чтобы «чужестранных офицеров напрасно не волочить». Достойных без малейших замедлений следовало определять на службу и отправлять в войска, негодным «без задержания же отказать» [4: с. 150]. В другой резолюции кабинет-министров одобрялось предложение Миниха, согласно которому иностранные офицеры («особливо лифляндцы и этляндцы»), получившие «абшиды» (отставки) в случае возвращения их на службу не могли бы определяться в Остзейские гарнизоны, а должны были возвращаться «по-прежнему к армии» [4: с. 656-657].
В результате особого отношения «немецкой партии» при императорском дворе к иноземцам к концу царствования Анны Иоанновны в руководстве русской армии стало заметно преобладание иностранцев. Военная коллегия напоминала Сенату, что согласно указу Петра I было «велено содержать иноземцев третью часть, а русских две доли … ныне состоит полковников иноземцев – 34, русских – 28». Далее обращалось внимание на то, что из 79 генералов иноземцев было 33 [13: с. 177]. Оценивая профессиональную подготовку и личные качества иностранных офицеров, можно сослаться на мнение Х. Г. Манштейна, которого вряд ли можно заподозрить в неискренности при освещении данного вопроса. «В числе множества иностранцев приехавших в Россию с начала этого столетия, - пишет Манштейн, - были отличные офицеры, но между ними являлись и такие, которых хуже не было во всей остальной Европе: искатели приключений, не знавшие куда приклонить голову, и они составляли себе иногда карьеру так же, как самые достойные люди» [10: с. 261-262].
Засилье иностранцев, в том числе и в армии стало одной из причин переворота, приведшего к престолу Елизавету Петровну. Обещание новой императрицы «освободить русскую нацию от притеснения ее иноземцами» привело к открытому противостоянию гвардейских солдат и офицеров-иностранцев. Дело не ограничилось многочисленными избиениями иностранных офицеров, которые описывал Манштейн в своих воспоминаниях. В начале похода русской армии в Финляндию 1742 года под Выборгом вспыхнул бунт солдат и унтер-офицеров Преображенского и Семеновского полков, которые требовали «убить всех иноземных офицеров, находящихся в армии» и повиноваться только «офицерам своей нации» [10: с. 214]. Не смотря на жестокое наказание по отношению к бунтовщикам, беспорядки в войсках не прекращались и отрицательное отношение к иностранным офицерам не изменилось. Многим иностранным офицерам пришлось оставить русскую службу. «Лучшие генералы и множество хороших офицеров – пишет Манштейн, - до крайности оскорбленные дурным обращением с ними, вышли в отставку, и на службе остались только те, которым решительно не дали отставки или которые не знали куда деваться» [10: с. 261]. В результате русская армия потеряла выдающихся полководцев, заслуживших себе воинскую славу в войнах с Турцией и Швецией, таких как будущий генерал-фельдмаршал прусской армии шотландец Дж. Кейт или будущий французский маршал датчанин У. Ф. В. Левендаль и множество других талантливых офицеров честно служивших России и видевших в ней свою новую Родину. Вероятно поэтому в начале Семилетней войны возникла проблема с назначением командующих армией, потому что генерал-фельдмаршалы имели опыт не боевой, а придворной карьеры.
Оценивая состояние офицерского корпуса русской армии в период 1725-1762 годов, следует сказать, что основы его комплектования, заложенные Петром I, получили дальнейшее развитие при его приемниках. Основой офицерского корпуса становятся представители шляхетского сословия. Значительно выросли требования законодателя к образовательному уровню подготовки российских дворян, поступающих на военную службу. Этому в немалой степени способствовали как жесткие санкции к нерадивым недорослям, так и созданная система разнообразных образовательных учреждений – нового источника пополнения армии российскими офицерами, получивших основательную научную и специальную подготовку.

Литература

1. РГАДА. Ф. 248. Оп. 8. Кн. 448.
2. Полное собрание законов Российской империи, с 1649 года. Т. VIII. 1728-1732. СПб.: Типография II Отделения Собственной его императорского величества канцелярии. 1830. 1018 с.
3. Полное собрание законов Российской империи, с 1649 года. Т. IX. 1733-1736. СПб.: Типография II Отделения Собственной его императорского величества канцелярии. 1830. 1025 с.
4. Полное собрание законов Российской империи, с 1649 года. Т. X. 1737-1739. СПб.: Типография II Отделения Собственной его императорского величества канцелярии. 1830. 997 с.
5. Полное собрание законов Российской империи, с 1649 года. Т. XI. 1740-1743. СПб.: Типография II Отделения Собственной его императорского величества канцелярии. 1830. 990 с.
6. Полное собрание законов Российской империи, с 1649 года. Т. XII. 1744-1748. СПб.: Типография II Отделения Собственной его императорского величества канцелярии. 1830. 961 с.
7. Полное собрание законов Российской империи, с 1649 года. Т. XIII. 1749-1753. СПб.: Типография II Отделения Собственной его императорского величества канцелярии. 1830. 959 с.
8. Полное собрание законов Российской империи, с 1649 года. Т. XV. с 1758 по 28 июня 1762. СПб.: Типография II Отделения Собственной его императорского величества канцелярии. 1830. 1052 с.
9. Полное собрание законов Российской империи, с 1649 года. Т. XVI. c 28 июня 1762 по 1765. СПб.: Типография II Отделения Собственной его императорского величества канцелярии. 1830. 1121 с.
10. Манштейн Х.-Г. Записки о России.//Перевороты и войны. М.: Фонд Сергея Дубова 1997. 576 с.
11. Миних Б.Х. Очерк управления Российской империи.// Перевороты и войны. М.: Фонд Сергея Дубова 1997. 576 с.
12. Баиов А. К. Русская армия в царствование императрицы Анны Иоанновны. Война России с Турцией в 1736-1739 гг. В 2 т. Т. 1. СПб.: Электро-типография Н. Я. Стойковой. 1906. 390 с.
13. Бескровный Л. Г. Русская армия и флот в XVIII в. (Очерки). М.: Воениздат. 1958. 648 с.
14. Висковатов А. Краткая история первого кадетского корпуса. СПб.: Военная типография Главного штаба его императорского величества. 1832. 113 с.
15. Лалаев М. С. Исторический очерк военно-учебных заведений, подведомственных Главному их управлению. От основания в России военных школ до исхода первого двадцатипятилетия благополучного царствования государя императора Александра Николаевича, 1700-1880. Ч. 1. СПб.: 1880. 144 с.
16. Павленко Н. И. Екатерина I. М.: Молодая гвардия. 2004. 265 с.
17. Петрухинцев Н. Н. Царствование Анны Иоанновны: формирование внутриполитического курса и судьба армии и флота. СПб.: Алетейя. 2001. 352 с.
18. Яблочков М. История дворянского сословия. Смоленск: Русич. 2003. 576 с.
Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Присоединяйтесь к обсуждению

Вы можете опубликовать сообщение сейчас, а зарегистрироваться позже. Если у вас есть аккаунт, войдите в него для написания от своего имени.
Примечание: вашему сообщению потребуется утверждение модератора, прежде чем оно станет доступным.

Гость
Ответить в тему...

×   Вставлено в виде отформатированного текста.   Вставить в виде обычного текста

  Разрешено не более 75 эмодзи.

×   Ваша ссылка была автоматически встроена.   Отобразить как ссылку

×   Ваш предыдущий контент был восстановлен.   Очистить редактор

×   Вы не можете вставить изображения напрямую. Загрузите или вставьте изображения по ссылке.

Загрузка...
×
×
  • Создать...