Перейти к публикации

Судебный процесс над Сократом


Рекомендованные сообщения

Львов Алексей Витальевич
кандидат юридических наук,
доцент кафедры теории и истории государства и права ГОУ ВПО МГПУ

СУДЕБНЫЙ ПРОЦЕСС НАД СОКРАТОМ

«...мою душу, - никто на свете не может отнять у меня. В этом бессильна и толпа людей против одного человека, и самый сильный про-тив самого слабого. Этот дар дан богом каждому человеку».
Эпиктет. В чем наше благо?, II,2.

Процесс над Сократом – тема легендарная, а наши сведения о нем весьма скудные. Никаких документов от процесса не сохрани-лось. Все источники по данному вопросу, которыми располагают на сегодняшний день исследователи можно подразделить на три группы. Первую группу составляют сочинения, непосредственно освещающие судебный процесс над Сократом. Это работы учеников философа - Платона и Ксенофонта. Однако написанная Платоном «Апология Сократа», как и «Апология» и «Воспоминания о Сократе» Ксенофонта не являются документальными отчетами о происшедшем. Ксенофонт лично на процессе не присутствовал, а Платон, хотя и был на суде, не передает защитную речь Сократа дословно. Споры вокруг степени достоверности работ Платона и Ксенофонта, их противоречиях и сходстве не утихают до сих пор.1
Ко второй группе источников необходимо отнести труды авто-ров, которые были современниками процесса и предшествующих ему событий или те, достоверность сведений которых вызывает у ученых наименьшие сомнения. Это речи Лисия, Демосфена, Исократа, Эсхина, труды Аристотеля, комедии Аристофана и др.
В третью группу следует зачислить источники более поздние, а также те, в достоверности сведений которых существуют достаточ-но серьезные сомнения. Это работы Плутарха, Диогена Лаэртского, Либания, Апулея, Элиана и др.
Источники упоминают о существовании и иных «Апологий Со-крата», а также и обвиняющих его сочинений. Так в византийском лексиконе Свиды (Suidae Lexicon) есть сообщение, что софист Поликрат написал обвинительные речи для Анита и Мелэта, а также был автором памфлета «Обвинение Сократа».2 Сам памфлет до нас не дошел, но о содержании его можно судить по «Апологии Сократа», написанной знаменитым ритором Либанием (IV в. н.э.) (а также по отрывкам, приводимых Исократом). Поликрат в работе Либания не упомянут, но ряд ученых предполагает, что «Апология» Либания - ответ на сочинение Поликрата.3 Тот же Suidae lexicon говорит о существовании «Апологии Сократа», принадлежавшей стоику Теону Антиохийскому. Аристотель в «Риторике» цитирует отрывки из другой «Апологии», написанной учеником Платона и Исократа, ритором и поэтом Теодектом Ликийским (из Фаселиды).4 Диоген Лаэртский сообщает, что автором «Апологий Сократа» был также ученик Феофраста Деметрий Фалерский (IV-III вв. до н.э.).5

* * *

По словам П.И.Новгородцева, Сократ «принадлежал к числу тех учителей человечества, которые проповедовали не только свою доктрину, но и свою личность. Их влияние есть тайна их индивидуальности; ее нельзя выразить словами, ее можно только чувствовать. В каком-то таинственном сочетании неуловимых оттенков души и сердца носят они свою привлекательную силу».6
Знаменитый философ родился в год архонта Апсефиона (4 год 77 Олимпиады. Совр.летосчисл. - 470/469 г. до н.э.), в знаменитые Фаргелии - праздник, посвященный Аполлону, Артемиде и их матери Латоне (Лето).7 Как отмечает Элиан: «Шестой день месяца фаргелия, как говорят, был счастливым не только для афинян, но для других эллинов. В этот день родился Сократ, персы потерпели поражение (в битве при Саламине в 480 г. до н.э. - А.Л.) и афиняне по обету Мильтиада принесли в жертву Агротере триста коз (имеется в виду обет, данный перед Марафонской битвой (490 г. до н.э. - А.Л.); шестого фаргелия греки одержали победу над персами в битве при Платеях (в 479 г. до н.э. - А.Л.). Этот же день, как известно, даровал эллинам победу при мысе Микале и отмечен, таким образом, двойным успехом, при Микале и при Платеях».8 Однако, как бы ни был знаменит день рождения Сократа, по афинскому календарю шестое фаргелия был «нечистый» день. В этот день афиняне совершали очищение города. Родившемуся в этот день судьба предвещала быть фармаком (pharmakos) - пожизненным жрецом гражданского здравия.9 Судьба и распорядилась так, что «лекарство» фармака Сократа сограждане сочли «ядом» и обвинили его в «отравлении (pharmakon) гражданского организма», сделав из жреца общественного здравия «козла отпущения», очистительную жертву за грехи народа (pharmakos).
Почти священная страсть афинян к судебным процессам, слов-но бы заложенная в них еще Афиной и Посейдоном, устроившими перед сонмом богов во главе с Зевсом судебное разбирательство за владение Аттикой, неоднократно отмечалось самими греками. Как писал Менипп, перечисляя порочные пристрастия: «Финикияне путешествовали; киликийцы совершали разбойничьи набеги; лаконцы сами себя бичевали; афиняне судились». Видимо не зря Аристофан с усмешкой отметил: «Есть в стране Судебной Тяжбы,
Возле города Присяжных,
Племя длинных языков.
Языками пашут поле,
Языками сено носят,
Языками жнут хлеба.
Это варварское племя, ...
И они виной тому,
Что у жертвенных животных
В нашей Аттике повсюду
Вырезают языки».10
Высмеивая безобразную любовь афинян к судам Аристофан уподобил своих сограждан осиному рою, жалящему всех «встреч-ных-поперечных» и наживающихся на этом. Как с глубокой грустью и тоской вспоминает о своей бытности гелиастом главный герой Аристофановых «Ос» старик Филоклеон, запертый дома своим сыном, желающим отвратить отца от его безумной страсти: «.. могуществом нашим любому царю мы ничуть и ни в чем не уступим.
Есть ли большее счастье, надежней судьба в наши дни, чем су-дейская доля?
Кто роскошней живет, кто гроза для людей, несмотря на пре-клонные годы?
С ложа только я сполз, а меня уж давно у ограды суда поджидают...
Подойти я к суду не успею,
Принимаю пожатия холеных рук, много денег покравших народных,
И с мольбой предо мной они гнуться в дугу, разливаются в жа-лобных воплях...
Наконец, размягченный мольбами, вхожу, отряхнувши всю ярости пену,
Но в суде никаких обещаний моих исполнять не имею привыч-ки,
Только слушаю я, как на все голоса у меня оправдания просят.
И каких же, каких обольстительных слов в заседанье судья не услышит?..
Или это не власть, не великая власть?..».11
Народный суд присяжных (dikastai, hliastai) или Гелиэя (hliaia – солнечное место собраний = дорич. alia, - народное собрание – А.Л.) действовал в Афинах еще со времен Солона. К V веку до н.э. Гелиэя сосредоточила в своих руках ведение всех гражданских и почти всех уголовных дел. Списки присяжных составлялись ежегодно. Вероятно, количество членов Гелиэи зависело от числа граждан, но, тем не менее, было значительно. В V в. до н.э. численность судей Гелиэи достигало 6000 человек (из них 5000 действующие, по 600 от каждой филы и 1000 запасные). Избранные распределялись по десяти дикастэриям (судебным палатам). Таким образом численность дикастэрия достигала 500 человек, хотя могла быть и меньше. При рассмотрении важных дел несколько дикастэриев могли быть объединены или к пятистам судьям добавлялся еще один, чтобы общее число было нечетным.12 Именно таким составов (501 чел.) и судили Сократа
Для избрания на должность присяжного афинской Гелиэи, необходимо было достигнуть 30-летнего возраста и обладать полным набором гражданских прав, при условии, что кандидат не состоит государственным должником или не лишен гражданской чести (atimos). Если же в состав суда все же проникал человек не имевший на то соответствующих прав, то на основании особого заявления он привлекался к суду.13 Благодаря Периклу должность гелиаста стала доступна для всех, так как было принято решение об оплате присяжным посещаемых ими судебных заседаний. Так суд превратился для многих афинян в источник получения средств существования. По мнению многих современников, подобные стимулы явно не способствовали развитию у гелиастов желания всегда творить справедливый суд.14 При Перикле плата за посещение заседания Гелиэи составляла 1-2 обола. Столь нелюбимый Аристофаном Клеон вскоре увеличил эту плату до 3 оболов. Не зря Аристофанов Филоклеон (букв. Любящий Клеона (!)) заявляет, что: «…приятнее всех мне судейских утех, - я сказать позабыл, - вот какая:
Только я ворочусь с триоболом домой, домочадцы гурьбою обступят
И начнут лебезить, знают: деньги принес!
Первым долгом меня моя дочка
И омоет, и ноги мои умастит, и, прижавшись ко мне, поцелует,
И лепечет мне: «Папочка мой», а сама языком своим удит монету (на одежде греков не было карманов, деньги обычно прята-ли за щеку – А.Л.).
Чтоб умаслить меня, моя женушка мне мягкий хлеб предлагает любовно
И, подсевши ко мне, угощает меня: «Ты вот этого, милый, покушай
Да отведай того». Вот отрада моя!».15
Радость Филоклеона становится еще понятнее, если учесть, что властные полномочия Гелиэи могли выходить за пределы отправления правосудия. По своей природе Гелиэя, как и Совет 500 были наименее демократическими из афинских учреждений. Как отмечает В.В.Латышев: «Гелиэя была высшим органом верховной власти афинского народа, обладавшим такими полномочиями, которые стояли выше полномочий Совета и народного собрания и могли простираться на все стороны государственной жизни».16 Это подтверждает и герой комедии Аристофана, заявляя: «И отчета мы в том никому не даем, не в пример остальным учрежденьям…
Сам Совет и народ, затрудняясь порой в разрешении важного дела,
Усмотренью присяжный судей предают подсудимых особым декретом…
Наша власть неужели ничтожна?
Только Зевсу такая доступна,
Только с ним наравне ставят нас…
Да и ты ведь изрядно боишься меня,
Да, клянусь Деметрой, боишься, а я, -
Провалиться мне, если боюсь я!».17
Так как греческий суд не имел специального чиновника, наде-ленного полномочиями привлекать к суду, обвинение в Гелиэю могло быть подано любым совершеннолетним, не лишенным прав гражданином. За рабов иски подавали их хозяева, за жену или ребенка – мужья или отцы, за метэка – простат и т.д. Форма обвинения зависела от рода дела.
По форме процесса все судебные дела разделались на государственный (graphe) и частный (dike). Процесс graphe мог начать любой полноправный гражданин, даже если дело его лично не касалось. Материальной выгоды в процессе graphe обвинитель не получал, хотя были и особые формы государственных процессов, предполагавшие материальное вознаграждение. Например: phases - процесс о причинении государству материального ущерба (контрабанда, неуплата налогов и др.), а также против сикофантов и недобросовестных опекунов и т.п.; apographe – процесс против лица, присвоившего себе полисное имущество, а также на расточителей общественных денег и т.п. К категории graphe относился и процесс против Сократа.
В отличие от graphe, процесс dike, напротив, начинался тем ли-цом, чьи личные интересы он затрагивал и был, в случае победы, сопряжен с получением спорной вещи или штрафа.
Различались также дела dikai kata tinos и dikai pros tina. Dikai kata tinos были направлены против самого обвиняемого и имели следствием наказание за содеянное преступление, тогда как dikai pros tina были спорами о принадлежности одной из сторон какого-либо предмета. Следствием этого процесса было, соответственно, присуждение спорной вещи победившей стороне.18 Строгого разграничения между dikai kata tinos и dikai pros tina не было. Чаще всего вопрос о том, какой род процесса начать решал сам истец. Это прекрасно демонстрирует Демосфен: «Если ты крепок телом и надеешься на свои силы, то отведи вора к судьям: опасность риска здесь равна 1000 драхм. Если же ты слишком слаб, то приведи архонтов, и они сделают все полагающееся в этом случае. Если же ты опасаешься и это сделать, то пиши жалобу. А если ты не доверяешь собственным силам и слишком беден, чтобы рисковать суммой в 1000 драхм, то подавай в третейский суд… - тем самым ты не подвергнешься никакому риску. Все эти виды судебного разбирательства различаются между собой».19
Закон требовал, чтобы гражданин вел свое дело сам, что на практике доставляло многим гражданам большие трудности. Хотя греки и говорили о никчемном человеке, что «он ни говорить, ни плавать не умеет», не все были уверены в своем владении риторическим искусством и прибегали к помощи судебных логографов (logographoi), которые занимались составлением обвинительных или защитных речей. Логограф должен был умело отразить в тексте речи социальное положение, происхождение заказчика, его возраст и характерные особенности. Вознаграждение труда логографов было достаточно солидным, поэтому прибегнуть к их помощи многие не могли. Одним из самых знаменитых и умелых судебных логографов был Лисий. По легенде Лисий, желая помочь Сократу, написал для него защитную речь, он которой философ отказался.20
Была также возможность обратиться к услугам адвокатов (syn-egoroi). В этом случае представляемая сторона произносила в начале судоговорения краткую вводную речь. В некоторых случаях и эту обязанность выполнял адвокат. Так, например, Демосфен, защищая некого Формиона, начинает свою речь так: «О, граждане афинские! Вы сами видите, в какое трудное положение попал Формион и как он беспомощен в красноречии. Необходимо, чтобы мы, его близкие, вступили за него и изложили вам обстоятельства этого дела…».21
Кроме того, во время процесса обе стороны использовали весь арсенал возможных средств, чтобы склонить судей на свою сторону. Не редки были и взятки.22 Так, по свидетельству Аристотеля, один из обвинителей Сократа – Анит подкупил своих судей во время процесса по поводу неудачной экспедиции на Пилос.23 Но не смотря на запрет воздействовать на суд какими-либо дополнительными способами, к таким мерам прибегали, видимо, регулярно. Как блестяще описывает это Аристофан: «К нищете сострадания просит один и к несчастьям своим прибавляет
Десять бедствий еще…
Тот нам сказку расскажет, исполнит другой из Эзопа забавную басню,
А иные острят, чтобы нас рассмешить и смирить раздражение наше.
Но, увидев, что мы не поддались ему, он ребят поскорее прита-щит,
Приведет сыновей, приведет дочерей... Я сижу и внимаю защи-те,
А они, сбившись в кучу, все вместе ревут, и опять их отец, точ-но бога.
Умолять нас начнет, заклиная детьми, и пощады, трепещущий, просит:
«Если криком ягнят веселится ваш слух, ради голоса мальчика сжальтесь!
Если визг поросят больше радует вас, ради дочки меня пожалейте!»
Ну, тогда мы чуть-чуть станем мягче к нему, раздражения струны ослабим...».24
О распространенности подобной практики может свидетельствовать и то, что Сократ, защищавший себя сам и говоривший твердо и с достоинством, не пожелал прибегнуть к этим уловкам и даже прочитал судьям небольшую проповедь на этом счет, чем, настроил их против себя.25
Подобные недостатки судопроизводства порождали множество злоупотреблений. Именно им греческое общество было обязано возникновению сикофантов (sykophantes). Поскольку у греков не было государственных обвинителей в современном смысле этого слова, эту функцию выполняли сами граждане - народные истцы, чья деятельность в ряде случаев поощрялась материально. С течением времени народные истцы выродились в слой профессиональных доносчиков, зарабатывающих на жизнь методом шантажа, вымогая у людей деньги или же, если «клиент» оказался несговорчивым, подавая в суд реальное (если имелись соответствующие факты), надуманное или даже абсолютно ложное обвинение.26 Сикофант рисковал. По греческим законам, в случае, если обвинитель не набирал 1/5 голосов судей, то на него налагался штраф в размере около 1000 драхм. В случае же победы, сикофант мог требовать свою долю от штрафа, налагаемого на ви-новного.27
Как описывает сикофанта Демосфен: Сикофант - это «собака демоса, как говорят некоторые. Какого же рода? А такого, что он не кусает тех, кого называет волками, а пожирает овец, которых, как он сам заявляет, он стережет». Сикофант « - торговец подлостью, продавец и меняла совести, пусть даже у него в руках нет ни весов, ни гирь. Ведь все, что он некогда сделал, он и продал... Его душа не занята никакими заботами об общественном благе. Он не занят ни ремеслом, ни земледелием, ни какой-либо другой полезной деятельностью, его не соединяет ни с кем, ни общение, ни человеколюбие. Он проходит через рыночную пло-щадь подобно змее или скорпиону, подняв жало, озираясь по сторонам и выбирая, кого бы оклеветать, кому бы причинить горе или какое-либо другое зло, кого ввергнуть в страх, у кого выманить деньги. Он необщителен, неудачлив, у него нет друзей. Ему не свойственны ни благодарность, ни любовь, ни что-либо другое из того, что присуще уравновешенным людям. С какими атрибутами живописцы изображают нечестивцев в Аиде, с такими же – с проклятиями, хулой, завистью, мятежностью и бранью – проходит» сикофант «по городу».28
Демосфен не зря замечает, что сикофанта вовсе не беспокоит забота об общественном благе, т.к. именно «радением за общест-венные дела» маскировали сикофанты свое грязное ремесло. А доказать свою невиновность даже несправедливо оклеветанному человеку было порой очень непросто.29 Именно по этой причине Сократ посоветовал своему другу Критону избавляться от нападок сикофантов, применяя их же методику - нанять способного и разум-ного человека, который бы добывал факты, на основании которых того или иного сикофанта можно было в случае необходимости привлечь к суду или подать протест на предъявленный сикофантом иск. Критон внял совету друга и вскоре, таким образом, отвадил от себя и своих друзей всех сикофантов.30
Судебный процесс начинался с призыва (prosklesis) обвиняемо-го или ответчика явиться в суд в установленный срок. Призыв проводился в присутствии понятых, в крайних случаях использовались такие меры пресечения как отпуск под денежный залог или арест. По предъявлении иска уполномоченное должностное лицо проводило предварительное следствие (anakrisis). Если стороны желали передать свое дело в Гелиэе, то подтверждал свои показания присягой. Затем стороны представляли доказательства своей правоты. По завершении предварительного следствия все представленные сторонами доказа-тельства (законы, документы, свидетельские показания, клятвы и т.п.) помещались в медные или глиняные сосуды, после запечатывания которых никакие другие доказательства более не принимались.
Ответчик или обвиняемый мог подать протест о необоснованности предъявленного иска. В этом случае суд сначала рассматривал протест. Если протест принимался – дело прекращалось. Также на предварительном следствии с помощью свидетелей стороны могли доказывать о неподсудности данного дела. Если противная сторона подавала протест, то начиналось новое дело о рассмотрении правдивости свидетельских показаний о неподсудности дела. К первоначальному иску в этом случае возвращались только после рассмотрения дела о лжесвидетельстве. По окончании следствия назначался день судебного разбирательства. При неявке подсудимого суд мог рассмотреть дело в его отсутствие, разумеется, не к его пользе.
На рассмотрение значительных дел отводился «полный день» (9,5 часов - время определялось по клепсидрам (водяным часам). За основу принималось время от восхода до захода солнца в месяце посидеоне (январь)). Мелкие дела (обычно около четырех) рассматривались в течение дня по очереди. Дело Сократа были признано важным, т.к. на его рассмотрения был отведен «полный день».
Непосредственное рассмотрение дела в суде строилось следую-щим образом: вначале выступал истец, после него - ответчик. Свои речи обе стороны подкрепляли собранными на предварительном следствии доказательствами. После защитительной речи судьи без предварительного совещания голосованием решали, виновен обви-няемый или же нет. При равенстве голосов подсудимый считался оправданным. Если же суд признавал его виновным, то далее обе стороны процесса предлагали свою меру наказания, а судьи голосовали за одну из них. Если в пользу обвинения было подано менее 1/5 голосов судей, то если процесс был частным (dike), истец платил ответчику специальный штраф (epobelian), платившийся по 1 оболу с каждой драхмы, т.е. с шестой части суммы. При государственном процессе (graphe), как уже упоминалось выше, обвинитель в этом случае приговаривался к штрафу в 1000 драхм и терял право когда-либо подавать подобные жалобы.31 Сократ был осужден с перевесом всего в 31 голос (за – 220, против - 281) и если бы его обвинял один человек, а не трое, то он был бы оправдан.32
Кроме того, по последствиям обвинительного приговора все процессы делились на «неценимые» (agones atimetoi) и «ценимые» (agones timetoi). Если процесс был «неценимым» выносилось наказание, указанное в законе или постановлении, а если процесс был частный (dike), по предварительному соглашению между сторонами. При «ценимом» процессе наказание назначал суд. Это делалось, если законом наказание не предусматривалось или если суд выбирал между двумя видами наказания или размерами штрафа, которые предложили каждая из сторон. Здесь совещание между судьями закон разрешал. Таким образом, суд при вынесении решения не всегда опирался только на закон, основой служили также неписанные правила и прецеденты. Как пишет Лисий: «…вы теперь в первый раз судите преступления такого рода. Поэтому естественно, что вы сами должны быть не только судьями, но и законодателями, зная, что в будущем государство будет действовать в таких случаях сообразно с тем решением, какое вы о них теперь постановите».33
Итак, если санкции за одни преступления были четко прописаны в законе (например, убийство), то решение относи-тельно других во многом зависели от воли гелиастов, уровня их правосознания, а порой от выгоды, настроения, симпатии или антипатии к подсудимому и т.п.34 На этот факт указывают довольно часто встречающиеся в речах напоминания гелиастам о том, что они все же судьи, а не законодатели. В частности, это делает и Сократ в «Апологии» Платона.35 В связи с этим признанному виновным было невыгодно назначать себе слишком мягкое наказание.36 Процесс Сократа принадлежал к категории «ценимых». Поэтому его решение назначить себе в виде «на-казания» бесплатное угощение в Пританее, замененное затем весьма скромным штрафом в 30 мин серебром, обрекло философа на смертный приговор вынесенный, видимо, подавляющим числом голосов.37
Теперь обратимся непосредственно к самому обвинению. Обви-нение против философа было подано архонту-басилевсу (ведал делами о религиозном нечестии и нарушении моральных устоев) в 399 г.до н.э. трагиком Мелэтом. Сообвинителями выступали Анит и ритор Ликон. Есть веские основания полагать, что главную роль в обвинении Сократа играл Анит, а Мелэт и Ликон были фигурами второстепенными.38 Они из числа тех, кого высмеивает Аристофан, описывая, как старцы обижены и обесчещены молодыми, которые «начать готовы дело против слабых стариков,
Чтобы риторы-мальчишки потешались на суде…
Мы стоим перед трибуной, шевеля беззубым ртом,
Ничего уже не видя, кроме этого суда,
А мальчишка, заручившись благосклонностью судей,
Ловко хлещет нас речами, мечет быстрые слова.
Как ножи его вопросы, что ни скажет – западня…
Старец шамкает губами и уходит осужден».39
В отличие от Мелэта и Ликона, Анит зрелый, состоятельный человек (владел кожевенной мастерской), занимавший некогда должность стратега.40 Будучи одним из лидеров демократической партии, Анит сыграл значительную роль в борьбе с «тиранией Тридцати» (апрель-декабрь 404 г. до н.э.) и находится на пике своей политической карьеры. После Фрасибула по своему влиянию Анит - второе лицо в Афинском полисе.41 В целом он проявил себя как честный и трезвый политик. Единственным пятном на его биографии до суда над Сократом, был уже упомянутый выше факт подкупа судей во время процесса о гибели Пилосской экспедиции (409 г. до н.э.)
В чем же этот «триумвират» обвинил философа? Как уже гово-рилось, процесс Сократа относился к категории graphe. Согласно источникам философу поставили в вину развращение молодежи, непочитание богов, которых чтит город и введение новых божеств.42 Ксенофонт дополняет это обвинение: «Но, клянусь Зевсом, говорил обвинитель, - Сократ учил своих собеседников презирать установленные законы: он говорил, что глупо правителей государства выбирать посредством бобов, тогда как никто не хочет иметь выбранного бобами рулевого, плотника, флейтиста или исполняющего другую подобную работу, ошибки в которой приносят гораздо меньше вреда, чем ошибки в государственной деятельности; подобные речи… возбуждают в молодежи презрение к установленному государственному строю и склонность к насильственным действиям».43
И Платон и Ксенофонт в своих «Апологиях Сократа» пытаются показать всю несостоятельность обвинения. Весьма изобретательно делает это спустя 800 лет и Либаний.44 Однако обвинители, да и не только они, вероятно, не считали обвинения надуманными. В платоновской «Апологии» Сократ не спроста отмечает, что его обвинители не только нынешние, конкретные Мелэт, Анит и Ликон, но и множество прошлых, испытывающих к философу устойчивую неприязнь, которых «...и по имени-то ... никак не узнаешь».45 Теперь обратимся к разбору обвинения.
Во-первых, философа обвинили в непочитании почитаемых по-лисом богов и введение новых божеств. Подобное обвинении было весьма серьезно и имело достаточно свежий прецедент, когда 432 г. до н.э. некий «Диопиф внес предложение о том, чтобы люди, не ве-рующие в богов или распространяющие учения о небесных явлени-ях, были привлекаемы к суду как государственные преступники».46 В качестве обвиняемого на процессе тогда предстал знаменитый философ Анаксагор, хотя подлинной мишенью, видимо, был его покровитель Перикл. Анаксагора приговорили к смерти, но при содействии Перикла, философ сумел бежать из Афин. Затем за свои сомнения в существовании богов поплатился знаменитый софист Протагор. Он был изгнан из Афин, а его сочинения были конфискованы и сожжены.47 Так что не зря пункт о непочитании богов первый по которому отвечает Сократ в «Апологии» Платона. Так же, видимо, не спроста Сократ упоминает Анаксагора и комедиографа Аристофана, который в комедии «Облака» (423 г. до н.э.) представил философа как бездарного болтуна, безбожника и софиста.48 Вот, для примера, эпизод из комедии Аристофана: «ПРЕДВОДИТЕЛЬНИЦА ХОРА ОБКАЛОВ: …Сократу.
Ты ж, священнослужитель речей плутовских, объясни нам, че-го ты желаешь.
Никого так охотно не слушаем мы из искусников, ныне живу-щих.
Одного разве Продика (учитель Сократа – А.Л.): мудрость его нас пленяет и гордые мысли.
Ты же тем нам приятен, что бродишь босой, озираясь направо, налево,
Ходишь чванно и важно, в лохмотьях, дрожа, вскинув голову, нас обожая.
СТРЕПСИАД: О Земля, что за голос! Торжественно как он зву-чит! Объявилось нам чудо!
СОКРАТ: Так пойми же: богини они лишь одно, остальное – нелепые бредни!
СТРЕПСИАД: Ну а Зевс? Объясни, заклинаю Землей, нам не бог разве Зевс Олимпийский?
СОКРАТ: Что за Зевс? Перестань городить пустяки! Зевса нет!».49
Думается, взгляд Аристофана на деятельность Сократа разделяли многие их сограждане, для которых смысл бесед Со-крата был весьма темен. Поэтому представление о Сократе как о софисте и потенциальном кандидате в безбожники не вызывало у многих его сограждан особых сомнений. Отметим, что усилия Платона и Ксенофонта в значительной степени были направлены на то, чтобы избавить образ учителя именно от этой личины.
Главным поводом для насмешек, подозрений, а затем и обвине-ния, был легендарный «голос» Сократа (daimonion). В древнегреческом языке слово daimonion имело следующие значения: 1) «божество», «божественный»; 2) «происходящий от божества», «ниспосланный божеством»; 3) «судьба» и 4) «низшее божество» - «добрый гений», «гений-покровитель». Источники уделяют довольно много места для описания «деяний» даймониона. Так одна из легенд гласит, что вскоре после рождения Сократа, его отец Софрониск получил оракул, «он гласил: предоставить мальчику делать все, что ему вздумается, ни в чем его не насиловать и не ограничивать его наклонностей и молиться за него Зевсу-Покровителю и Музам, а в остальном не беспокоится ..., ибо он в себе самом содержит лучшего руководителя жизни, чем тысячи учителей и воспитателей».50
Любопытна трактовка источниками «действий» даймониона. Сократ, со слов Платона, говорит в «Апологии» о даймонионе так: «…началось у меня это с детства: вдруг какой-то голос, который всякий раз отклоняет меня от того, что я бываю намерен делать, а склонять к чему-нибудь никогда не склоняет».51 По Ксенофонту же – даймонион делает Сократу «указания, что он должен делать и чего не должен...».52 У Платона в «Апологии» Сократ удивляется, обнаружив, что его «голос» молчал и не прервал его на протяжении всей его речи в суде: «... быть этого не может, чтобы не остановило меня обычное знамение, если бы то, что я намерен был сделать, не было бы благом». У Ксенофонта Сократ рассказывает, что перед судом «голос» запретил ему готовить речь в свою защиту, а после вынесения смертного приговора более уже не являлся.53 Упоминает о даймонионе Сократа и Аристотель. На вопрос «...что такое сократовский «даймонион»? Есть ли это божество или создание божества?» Стагирит отвечает: «…тот, кто думает, что «даймонион» - создание божества, тот необходимо верит в существование богов».54
Согласно источникам по поводу сократова даймониона существовало множество самых разнообразных мнений.55 Многие современники Сократа считали его таинственный «голос» выдумкой и пытались доказать это.56 Надо думать, что подобное представление современников о «даймонионе», с учетом поведения Сократа на суде не послужили оправданию философа.
Вторая часть предъявленного Сократу обвинения гласила, что философ виновен в развращении молодежи. Вменяя философу в ви-ну «развращенное юношество» обвинители, а, прежде всего, Анит, вероятно, могли руководствоваться двумя моментами. Первый носил личный характер, так как в числе окружавшей Сократа молодежи был одно время и сын Анита, который, по словам Ксенофонта был «человек даровитый», но дурно воспитанным.57 Сам же Анит, если верить Платону, относился к Сократу и его беседам с молодыми людьми резко отрицательно, считая, вероятно, философа обычным софистом, который должен понести наказание за «развращение» и сына Анита.58 Еще раз заметим, что Платон в своей «Апологии» явно не случайно подчеркивает, что Сократ не софист, что он никого не обучал и не обучает и ни с кого за свои беседы денег не берет.59
Второй и куда более важный для обвинения момент заклю-чался в том, что среди собеседников и друзей Сократа были весьма известные отрицательные фигуры недавней афинской истории: изменник Алкивиад и будущие члены комиссии Тридцати – Хармид, Критий и Ферамен. Особенно на этот момент обвинения обращает внимание Ксенофонт, пытаясь доказать невиновность учителя.60 Надо полагать многие действительно искренне разделяли позицию обвинения, потому что память о «тирании Тридцати» была очень свежа и Сократ оказывался потенциальным врагом демократической Пирейской партии.61 Члены же Гелиэи, которая столь тяготела к аристократической партии, что лишилась всей своей независимости и в конце концов была упразднена комиссией Тридцати, вероятно, горели желанием реабилитировать деятельность своего учреждения. Несмотря на всеобщую амнистию и примирение Городской и Пирейской партий, демократы, несмотря на свои клятвы и договоры не склонны были прощать своих врагов и допускать их к государственным должностям. Под подозрение же принадлежности к олигархическому лагерю авто-матически подпадали все, кто, подобно Сократу, остался во время «тирании Тридцати» в городе.
В связи с обвинением Сократа показательная одна из речей, на-писанных Лисием в защиту некого лица, обвиненного в попытке низвержения демократического образа правления. Как говорит в речи обвиняемый: «Важным свидетельством в мою пользу я считаю то обстоятельство, что если бы противники мои действительно могли указать какой-либо предосудительный поступок в моей личной жизни, то они не ставили бы мне в вину преступлений коллегии Тридцати и не видели бы необходимости за их действия возводить ложные обвинения на других, но считали бы нужным карать самих виновных; а между тем они думают, что одного раздражения против коллегии Тридцати достаточно, чтобы погубить человека, даже не сделавшего никакого вреда госу-дарству».62
Действительно среди комиссии Тридцати были друзья Сократа и родичи Платона – Критий, Хармид и др. Однако философ проявил неповиновение их власти, отказавшись участвовать в аресте Леонта Саламинского, а также не подчинившись требованию Крития прекратить ведение философских бесед.63 Позднее он вместе с Исократом и еще несколькими своими единомышленниками безуспешно попытался силой отбить у стражи Ферамена, который разошелся с Критием во взглядах и был приговорен к казни.64 Конечно, это не пример лояльности философа демократии, которую Сократ никогда и не стремился выказывать.
Однако нельзя забыть и другой яркий эпизод политической жизни философа, о котором он упоминает в «Апологии» Платона.65 Исполняя обязанности притана в Совете 500, Сократ под угрозой смерти не побоялся противостоять 30 тыс. человек при огульном самосуде над стратегами – победителями в битве при Аргинузских островах (июль-август 406 г. до н.э.). Будучи поддержан лишь несколькими согражданами (Евриптолем, Писианакт) философ, единственный из пританов, отказался поддержать выдвинутое Кал-ликсеном требование судить стратегов в Народном собрании без передачи их дела в Гелиэе и соблюдения обычной судебной процедуры.66
В свою защиту Сократ сказал или мог бы сказать многое дру-гое. Философ мог вспомнить, как остался глух к приглашениям ти-ранов, звавших его к своему двору, как участвовал в трех военных походах, принимал участие в осаде Потидеи, битвах при Делии и Амфиполе, как помог выкупить своего друга Федона из плена.67 Однако, несмотря на все эти заслуги, в политической жизни афинского полиса Сократ, видимо, проявил себя достаточно скромно, настолько, насколько долг велит.68 Об этом говорят и другие факты. Например, будучи пританом, Сократ выказал явную неосведомленность относительно исполнения обязанностей по занимаемой должности. Философ даже не смог подсчитать голоса, так как не имел понятия о том, как это делается, чем вызвал у присутствовавших изумление и смех.69 Эту относительную политическую пассивность обвинители вполне могли также поставить философу в виду. Как герой упомянутой выше речи Лисия, Сократ желал доказать, что «не причинил государству никакого вреда, а, напротив, принес ему много пользы как личным трудом, так и своим достоянием».70
Как бы то ни было, философ получил от сограждан «глоток в смертельной чаше - плату горькую».71 Сократ принял смертный приговор спокойно и не счел его злом для себя. «Будьте уверены, что если вы меня такого, как я есть, убьете, то вы больше повредите себе, нежели мне. Мне-то ведь не будет никакого вреда ни от Мелэта, ни от Анита, да они и не могут мне повредить, потому что я не думаю, чтобы худшему было позволено вредить лучшему. Разумеется, он может убить, изгнать из отечества, отнять все права. Но ведь это он или еще кто-нибудь считает все подобное за великое зло, то я не считаю...», - заявил Сократ судьям.72
Как известно, философ отказался от побега из тюрьмы, который хотели устроить ему друзья, не поддавшись ни на их уговоры, ни на их просьбы.73 Платон неоднократно подчеркивает, что самое важное для Сократа было не избежать смерти, а «… воздерживаться от всего беззаконного и безбожного» и беда была для него не в том, что с ним не соглашаются и спорят, поскольку главным заключалось в том, чтобы «…не вступить в разногласие и спор …с собою самим».74 Сбежав, Сократ не столько бы предал себя, свою жизнь и свою философию, представ перед всеми тем базарным болтуном, каким его представил Аристофан, но нарушил бы закон, за соблюдение которого так радел и тем лишь подтвер-дил в глазах сограждан правильность вынесенного несправед-ливого приговора. По словам Платона, если кто осудил Сократа, то люди, а не законы. Стыдится принятого решения должны граждане, а не Сократ, ведь «…нарушение справедливости во всяком случае вредно и постыдно для того, кто ее нарушает».75
Хотя более поздние источники и пишут о том, что после смерти Сократа сограждане вскоре опомнились и сожалели о содеянном, изгнали или даже просто казнили без суда обвинителей философа, но, это вряд ли соответствует истине.76 Свидетель процесса над Сократом и друг философа Лисий, подтверждает легендарность этих сведений в частности фактом того, что Анит в 384 г. до н.э. исполнял обязанности хлебного пристава.77 Косвенное под-тверждение того, что афиняне и по прошествии полувека не раскаялись в казни Сократа мы можем также найти у Эсхина.78 Реабилитация Сократа произошла много веков спустя после его смерти. В глазах же большинства, осудивших его сограждан он так и остался хитрым и надменным софистом.
После окончания суда Сократа отвели в тюрьму, где он должен был находится до совершения казни, которой ему пришлось ждать целый месяц, так как в Афинах наступили дни делосского праздника Аполлона, посвященного победе Тесея над Минотавром, и, до возвращения корабля с феорией, казни приостанавливались.79
В тюрьме Сократ пребывал в своем обычном бодром настроении и даже беседовал со служителем на философские темы. Если верить Платону, последний свой день Сократ провел, беседуя с друзьями о бессмертии души. Философ не стал готовиться к смерти в течение положенных трех суток и выпил яд в первый же день. Платон пишет об этом так: «... Сократ раскрылся ... и сказал (это были его последние слова): - Критон, мы должны Асклепию петуха. Так отдайте же, не забудьте. - Непременно, - отозвался Критон». 80 Когда-то Сократ взялся доказать друзьям, что настоящий философ даже перед смертью не испытывает страха и полон бодрости. «Те, кто подлинно предан философии, заняты на самом деле смертью и умиранием. Люди, как правило, этого не замечают, но если это все же так, было бы, разумеется, нелепо всю жизнь стремиться только к этому, а потом, когда оно оказывается рядом, негодовать на то, в чем так долго и с таким рвением упражнялся!».81 Сократ не зря напомнил Критону о петухе. Жертвоприношение петуха Асклепию - богу врачей, обычно полагалось за выздоровление.
«...Люди, большую часть своего времени проводящие в занятиях философией, выступая в суде, вызывают смех», - сказал некогда Сократ Теэтету.82 Было ли так на процессе Сократа, мы никогда не узнаем. Но, вероятно, многие члены Гелиэи с нетерпением ждали момента, когда это дело будет кончено и можно будет, получив свои три обола, возвратиться домой к семье с чувством выполненного долга. Как бы то ни было, принятое ими решение мы знаем. Потому что «цикута окончательно сделала Сократа великим».83

ПРИМЕЧАНИЯ:
1. См.подр.: Введение // Платон. Соб.соч. Т.I(1) Апология Сократа. п/р А.А.Глухова, Ю.А.Щичалина. М., 2000. С.VII-XXXII. Соболевский С.И. Введе-ние к «Воспоминаниям о Сократе» и Ведение к «Защите Сократа на суде» // Ксе-нофонт. Сократические сочинения. СПб., 1993. С.25-38,191-196.
2. Suidae lexicon graece et latine / Rec. G.Bernhardy/ Halis et Brunsvigae, 1853.
3. Подр.см.: Соболевский С.И. Примеч. к «Воспоминаниям о Сократе» // Ксенофонт. Сократические сочинения. СПб, 1997. С.328.
4. Аристотель. Риторика. II,23,1399а,5.
5. Диоген Лартский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых филосо-фов. IX,15,37,57.
6. Новгородцев П.И. Сократ и Платон. // Сочинения. М., 1995. С.235-236.
7. Анонимные пролегомены к платоновской философии. I,1; Диоген Лаэрт-ский. II,5,44; Апулей. Платон и его учение. I,1.
8. Элиан. Пёстрые рассказы. II,25.
9. Диоген Лаэртский. II,5,44; См. также: Гусейнов Г.Ч. Аристофан. М., 1988. С.92.
10. Аристофан. Птицы, 1690-1700.
11. Аристофан. Осы, 549-562,575.
12. Аристотель. Афинская полития. VIII,68; Политика. II,9,1273b-1274a.
13. Аристотель. Афинская полития. VIII,63,3.
14. Платон. Горгий, 515e; Аристотель Афинская полития. X,27,3; Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Перикл, IX; Аристофан. Осы, 583-587.
15. Аристофан. Осы, 605-612.
16. Латышев В.В. Очерк греческих древностей. СПб, 1997. Т.1. С.232. См также: Hansen M.H. The Athenian assembly un the age of Demosthenes. Oxford, 1987. P.129.
17. Аристофан. Осы, 587,620-630.
18. Подр см.: Латышев В.В. Очерк греческих древностей. С.227.
19. Демосфен. XXII,26-27.
20. Диоген Лаэртский. II,40-41.
21. Демосфен. XXXVI,1.
22. Лисий. XXIV,17.
23. Аристотель. Афинская полития. XXVII,5,2; Диодор Сицилийский. Историческая библиотека, XIII,64,6.
24. Аристофан. Осы, 564-574. См. также: Лисий. XII,38; XX,34; XXX,1. Ксе-нофонт. Воспоминания о Сократе IV,8,5; Апология Сократа (Защита Сократа на суде), 4.
25. Платон. Апология Сократа, 35e-38b; Ксенофонт. Апология Сократа, 32.
26. Лисий. VII,1; XXV,3.
27. Платон. Апология Сократа, 36a-b.
28. Демосфен. XXV,40;46;51-52.
29. Исократ. XVIII,9-10.
30. Ксенофонт. Воспоминания о Сократе, II,9.
31. Подр. см.: Латышев В.В. Очерк греческих древностей. С.233-238.
32. Платон. Апология Сократа, 36a-b.; Диоген Лажртский. II,41.
33. Лисий. XIV,4.
34. Аристотель. Риторика, I,1354a,31-1354b,11.
35. Лисий, XV,9; Демосфен, XXV,27. Платон Апология Сократа, 35e.
36. Ксенофонт. Апология Сократа, 23-27; См. также: прим. в кн.: Ксенофонт. Сократические сочинения. СПб., 1993. С.386-387.
37. Платон. Апология Сократа, 36b-38b.
38. Либаний Апология Сократа, 2;33.
39. Аристофан. Ахарняне, 675-691. Платон. Апология Сократа, 26e-27a.
40. Лисий. XIII,78.
41. Платон. Менон, 90a-b; Ксенофонт. Греческая история, II,3,42 и сл.
42. Платон. Апология Сократа, 19b-c, 23b; Ксенофонт. Воспоминания о Со-крате, I,1,1-2; Диоген Лаэртский. II,5,40.
43. Ксенофонт. Воспоминания о Сократе, I,9-10.
44. Либаний. Апология Сократа, 33-46.
45. Платон. Апология Сократа, 18a-e; 28a-b.
46. Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Перикл, 32.
47. Диоген Лаэртский. II,112-14; IX,51-52.
48. Платон. Апология Сократа, 19b-d;26d.
49. Аристофан. Облака, 358-367.
50. Плутарх. О демоне Сократа, 20.
51. Платон. Апология Сократа, 31d; Алкивиад I, 124c.
52. Ксенофонт. Воспоминания о Сократе I,1,2; IV,8,1; Апология Сократа, 12.
53. Ксенофонт. Воспоминания о Сократе, IV,8,5-6. См. также: Платон. Апо-логия Сократа,40b-c.
54. Аристотель. Риторика. XXIII,1398а,15.
55. См. о даймонионе: Платон. Апология Сократа,. 31d; Феаг, 128d-130e; Евтидем, 272e; Алкивиад I,124c; Государство, 496c; Ксенфонт. Воспоминания о Сократе, I,1,4; II,7-9 и др.; Плутарх. О демоне Сократа, 11 и др.; Сравнительные жизнеописания. Никий, 13; Алкивиад, 17; Апулей. О божестве Сократа, 18-19 и др.; Элиан. VIII,1.
56. Плутарх. О демоне Сократа, 10.
57. Ксенофонт. Апология Сократа, 30-31. Либаний. Апология Сократа, 24.
58. Ср. Платон. Менон, 91b-95a.
59. Платон. Апология Сократа, 19b-20с;31b-c. См. также: Либаний. Аполо-гия Сократа, 5;52.
60. Ксенофонт. Воспоминания о Сократе, I,2,12 и сл.
61. Ксенофонт. Воспоминания о Сократе, I,2,12; Эсхин. Против Тимарха, 173.
62. Лисий. XXV, 5 и сл.
63. Платон. Апология Сократа, 32e; Ксенофонт. Воспоминания о Сократе, I,2,29-38; Диоген Лаэртский. II,5,24; Элиан. III,17. Леонт Саламинский казнен коллегией Тридцати. См.: Ксенофонт. Греческая история, II,3,39.
64. Дионисий Галикарнасский. Исократ, 1; ПсевдоПлутарх. Жизнеописания 10 ораторов, 836f-837a.
65. Платон. Апология Сократа, 32b-c.
66. Ксенофонт. Греческая история, I,7,14-16; о том же: Элиан. III,17. По свидетельству ПсевдоПлатона в стремлении провести законный суд Сократа поддержали Евриптолем (!) и Аксиох (?). См.: Псевдо-Платон. Аксиох, 368d-e-369a. О Евриптолеме. См.: Ксенофонт. Греческая история, I,7,12;16-34. Источники свидетельствуют, что практика осуждения без суда и следствия по крайней мере в тот момент была нередка. См.напр.: Лисий. XXII,2.
67. Платон. Апология Сократа, 28e; Лахет, 181b; Хармид, 153a; Пир, 219e-220e. Диоген Лаэртский. II,5,22,31. Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Алкивиад, 7. Элиан. VII,14; Либаний, Апология Сократа, 165.
68. Платон. Апология Сократа, 36b-с. См. также: Элиан. X,14.
69. Платон. Горгий 486a; Теэтет 172c.
70. Лисий, XXV,4. Ср. Платон. Апология Сократа, 30a и сл.
71. Эсхил. Агамемнон, 1180.
72. Платон. Апология Сократа, 30c-d.
73. Платон. Критон, 44b-49e; Эпиктет. В чем наше благо?, III,4 и др.
74. Платон. Апология Сократа, 32d; Горгий, 482c.
75. Платон. Критон, 49b.
76. Плутарх. О зависти и ненависти,VI; Диодор Сицилийский. XIV,37,7; Диоген Лаэртский. II,43;VI,9.
77. Лисий. XXII,8-9.
78. Эсхин. III,173. Речь датирована 345 г. до н.э.
79. Соболевский С.И. Примеч. к «Воспоминаниям о Сократе» // Указ.соч.
80. Платон. Федон, 58e,59b-d,116b-d,118a; Элиан. I,16.
81. Платон. Федон, 64a.
82. Платон. Теэтет, 172c.
83. Сенека. Нравственные письма к Луцилию, XIII,4

Право и права человека. Сборник научных трудов Юридического факультета МГПУ. Книга 10. М., «Книгодел», 2007.
Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Написано настолько профессионально, что создается впечатление, что автором написана на эту тему диссертация. Спасибо!Вопрос к автору, а как Вам кажется фраза - перевод с латыни " Сократ мне друг, а истина - дороже"... к чему имела место быть?

Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Алексей Витальевич вообще очень разносторонний специалист )Алекс, сдается мне, что фраза, приведенная Вами, имеет отношение к другому мыслителю: Amicus Plato, sed magis amica veritas.В мировой литературе впервые встречается в романе (ч. 2, гл. 51) . «Дон Кихот» испанского писателя Мигеля Сервантеса де Сааведра . После выхода романа в свет выражение стало всемирно известным. Первоисточник — слова древнегреческого философа Платона. В сочинении «Федон» он вкладывает в уста Сократа такие слова: «Следуя мне, меньше думайте о Сократе, а больше об истине». То есть Платон советует ученикам выбирать истину, а не веру в авторитет учителя. Похожая фраза есть и у Аристотеля, который в своем сочинении «Никомахова этика» писал: «Пусть мне дороги друзья и истина, однако долг повелевает отдать предпочтение истине». У других, более поздних, античных авторов это выражение встречается в форме: «Сократ мне мил, но истина всего милее». Таким образом, история знаменитого выражения парадоксальна: его фактический автор — Платон — стал одновременно и его «героем», и именно в этом, отредактированном временем виде слова Платона вошли в мировую культуру. Это выражение послужило основой для формирования однотипных фраз, самая известная из которых — слова немецкого церковного реформатора Мартина Лютера. В своей работе «О порабощенной воле» он написал: «Платон мне друг, Сократ мне друг, но истину следует предпочесть». Смысл выражения: истина, точное знание — это высшая, абсолютная ценность, а авторитет — это не аргумент.

Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Спасибо за столь лестную оценку моей статьи. Собирался написать её давно. Она сделана на основе разработок моей дипломной работы. Так что достал из пыли, отряхнул и переработал тот ужас, что написал в свою бытность студентом.Дима, спасибо за столь исчерпывающий комментарий по поводу "Платон мне друг...". Честно говоря, я менее информирован в этой сфере и дал бы куда более краткий ответ. СПАСИБО!!!

Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
  • 2 недели спустя...

Алексей Витальевич вообще очень разносторонний специалист )Алекс, сдается мне, что фраза, приведенная Вами, имеет отношение к другому мыслителю: Amicus Plato, sed magis amica veritas.В мировой литературе впервые встречается в романе (ч. 2, гл. 51) . «Дон Кихот» испанского писателя Мигеля Сервантеса де Сааведра . После выхода романа в свет выражение стало всемирно известным. Первоисточник — слова древнегреческого философа Платона. В сочинении «Федон» он вкладывает в уста Сократа такие слова: «Следуя мне, меньше думайте о Сократе, а больше об истине». То есть Платон советует ученикам выбирать истину, а не веру в авторитет учителя. Похожая фраза есть и у Аристотеля, который в своем сочинении «Никомахова этика» писал: «Пусть мне дороги друзья и истина, однако долг повелевает отдать предпочтение истине». У других, более поздних, античных авторов это выражение встречается в форме: «Сократ мне мил, но истина всего милее». Таким образом, история знаменитого выражения парадоксальна: его фактический автор — Платон — стал одновременно и его «героем», и именно в этом, отредактированном временем виде слова Платона вошли в мировую культуру. Это выражение послужило основой для формирования однотипных фраз, самая известная из которых — слова немецкого церковного реформатора Мартина Лютера. В своей работе «О порабощенной воле» он написал: «Платон мне друг, Сократ мне друг, но истину следует предпочесть». Смысл выражения: истина, точное знание — это высшая, абсолютная ценность, а авторитет — это не аргумент.

Дмитрий, спасибо! Как всегда времени было мало, текст не перечитал и только потом понял, что написал не точно.Спасибо за точную формулировку и деликатность.Виталий был не прав, Дмитрий так изящно все написал и по-доброму, все уточнил, я подумал, что вот чему можно поучиться.А то мы с Бусей так и не помирились. В смысле, она со мной. :unsure:
Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

А то мы с Бусей так и не помирились. В смысле, она со мной.

прошу прощения за офтоп сразу )Алекс, она не только с Вами, она со всеми не помирилась )
Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

прошу прощения за офтоп сразу )Алекс, она не только с Вами, она со всеми не помирилась )

Дмитрий, я понимаю смысл сказанного, но мне так досталось, что "раны зализывал" месяц, наверное.У меня правило- если кто обижается, надо подумать, нет ли моей вины. Угу, понимаю, что "умно, но больно непонятно"А поскольку я так и не смог додуматься, в чем же виноват, то породили эти сомнения неуверенность. А именно, как бы, выражая свои мысли, не обидеть бы еще кого-нибудь.Правда, сейчас все пречитывая (имею ввиду форум) - духом воспрял во всех отношениях.
Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Правда, сейчас все пречитывая (имею ввиду форум) - духом воспрял во всех отношениях.

И, хочу отметить, верно! Ибо, как тут уже выше упоминалось: Amicus Plato, sed magis amica veritas.А время все расставит на свои места )
Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
  • 2 недели спустя...

Спасибо за столь лестную оценку моей статьи. Собирался написать её давно. Она сделана на основе разработок моей дипломной работы. Так что достал из пыли, отряхнул и переработал тот ужас, что написал в свою бытность студентом.Дима, спасибо за столь исчерпывающий комментарий по поводу "Платон мне друг...". Честно говоря, я менее информирован в этой сфере и дал бы куда более краткий ответ. СПАСИБО!!!

Алексей Витальевич, посмотрите, пожалуйста, может в "пыли" есть еще такие же замечательные произведения? :D
Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Присоединяйтесь к обсуждению

Вы можете опубликовать сообщение сейчас, а зарегистрироваться позже. Если у вас есть аккаунт, войдите в него для написания от своего имени.
Примечание: вашему сообщению потребуется утверждение модератора, прежде чем оно станет доступным.

Гость
Ответить в тему...

×   Вставлено в виде отформатированного текста.   Вставить в виде обычного текста

  Разрешено не более 75 эмодзи.

×   Ваша ссылка была автоматически встроена.   Отобразить как ссылку

×   Ваш предыдущий контент был восстановлен.   Очистить редактор

×   Вы не можете вставить изображения напрямую. Загрузите или вставьте изображения по ссылке.

Загрузка...
×
×
  • Создать...